Добрые шутки Амура
Шрифт:
— А где это страшный дяденька? — спросила я у Люка, что стал копаться в бумагах на одном из столов.
— Какой?
— Псих который, ну… с раздвоением личности.
— Это называется диссоциативное расстройство личности, — прошептал мне кто-то сзади, из-за чего я замерла в испуге.
Люк посмотрел куда-то мне за спину, а после говорящего увидела я и сама, что как змея вышел вперед, внимательно вглядываясь в моё лицо.
Крепкое тело, чёрные волосы, и настолько тёмные глаза, что не понять, радужка это или такой широкий зрачок.
— Кто она, Люк, —
С этим мужчиной у меня ассоциировалось только одно слово — авторитет. Таких, как этот, точно стоило бояться, и без слов Люка я поняла, кто это.
— Она моя девушка.
На меня смотрели, словно я враг номер один, и хотелось подбежать к Гронскому, что бы спрятаться за него, как он и говорил.
— Девушка, ради которой ты готов бросить бизнес?
Я не сразу поняла, к чему клонил Мирон Барсов, и лишь спустя несколько мгновений до меня дошло, что я подставила Гронского, выдав себя тем, что знаю тайну Мирона.
— Мирон, я лишь её предупредил, потому что она мне очень дорога.
— Твои имя и фамилия? — обратился он ко мне, всё так же не сводя взгляд, что вызывал внутри леденящий холод и страх.
— Ню… Анастасия Полевич.
Наконец-то тяжёлый взгляд отвели от меня, и сам Барсов подошёл к столу Гронского, сев напротив него в кресло.
— Ты не добавил свою девушку в список приглашённых?
— Ей еще рано там появляться, — Люк мельком глянул на меня, а потом вновь взялся за бумаги, словно здесь и не сидит монстр, который может прибить одним взглядом. Не думаю, что я бы продержалась рядом с таким, как Мирон больше десяти минут, не то, что полгода.
— Если это ты ей звонил наполненный под завязку тогда, то стоит уже сейчас начать её готовить к своему окружению. А тебе, — обратился он ко мне, — придётся смириться, что твоими заботами станут не только вопрос, пойдёт ли сегодня дождик. И ты должна следить за тем, что говоришь, потому что сегодня ты его уже подставила в сумму на целую компанию, так добр я не буду к тебе всегда лишь из-за того, что ты его подсти…
— Мирон, — осёк его Люк. — Решим этот вопрос с тобой позже, я пришёл подписать бумаги, что ты просил, и если решишь лишить меня этого бизнеса, то давай хотя бы после банкета, что ты сам и решил устроить в нашу честь.
Люк пожал руку Мирона на прощанье, и увёл меня из кабинета, положив руку на спину. Мы вновь молча подошли к лифту, и я чувствовала, что вот-вот расплачусь.
— Прости меня, — я уткнулась носом ему в грудь, обнимая за пояс.
Но в ответ Люк меня не обнял.
— Довольна? Теперь ты в списках.
Я отстранилась от него, чувствуя холод. Гронский смотрел куда-то выше меня, вновь над чем-то думая, и глубоко дышал. Он был в такой же глубокой ярости, как я в отчаянии и стыде.
— Скажи мне, как я могу исправить ситуацию? Пожалуйста… — прошептала я, что б хоть как-то обратить на себя внимание.
И Люк посмотрел, холодно, отстранённо, его зрачки были маленькие, а губы сжаты в одну линию.
— Что я могу сделать, только скажи, — вновь повторила я, чувствуя себя самым паршивым образом.
— Твоя забота
Когда мы сели в машину, я не то, что боялась спросить у Люка, куда мы едем, я даже не смотрела в его сторону. Впервые видела его в таком состоянии, и самое ужасное, что это сделала я. И даже обычное «прости» тут бы не помогло, я пыталась себя успокоить, что рано или поздно всё уляжется и Мирон простит Люка, и уж тем более не отберёт его бизнес. В другом бы случае я никогда бы не смогла простить себя, но понимала, что и без дела сидеть не смогу. Я должна сама попросить у Мирона прощения, или хотя бы что-нибудь сделать, наплевав на свой страх перед ним.
Мы ехали не долго, Люк остановил машину возле огромного дома, рядом с которым протекала река. Он дал знать, что бы я шла следом, и когда мы вошли в подъезд, у меня перехватило дыхание. В нём было чище и красивее, чем во всей моей квартире.
Люк, видимо, жил в этом доме, и я уже боялась представить, как выглядит его квартира, раз в таком идеальном состоянии только подъезд.
Мы вновь поднялись вверх на лифте, и вскоре оказались возле тяжёлой металлической двери. И пока Люк открывал её, моё сердце билось всё быстрее, потому что я боялась входить.
— Ты чего?
Его голос стал мягче, возможно, он уже успокоился, а может просто делал вид, потому что я точно уже побелела от нервов.
Мотнула головой и вошла внутрь. Меня окружил яркий свет, который проходил через панорамные окна и отражался от плитки, что лежала на полу. Внутри оказалось всё белым, даже мебель и шторы. Но это был другой цвет, не тот, что в салоне красоты заставлял меня чувствовать что-то тяжёлое и гнетущее, хотя сперва навевало роскошью. Здесь же этот цвет вызвал чувство комфорта и уюта, и мне здесь действительно понравилось с первой секунды пребывания.
Люк забрал мою шубку и повесил в шкаф, а после провёл по всем комнатам, оставив огромную лоджию напоследок. Выйдя на неё, я увидела под собой полстолицы, которая была в движении даже в субботний день. По улицам непрерывно ездили машины, куда-то спешили люди, напротив в торговом центре сияла яркая реклама, а солнце очаровательно мелькало и блестело в колышущейся реке.
— Тебе же здесь нравится… — даже не вопрос, а утверждение. Люк смотрел на меня со скрещёнными руками, внимательно, пока я разглядывала людей снизу со сверкающими от удивления и восторга глазами.
— Этот вид любому понравится, представляю, как здесь красиво ночью.
— Так что, примешь моё предложение?
Больше всего на свете мне хотелось сказать «да», и, возвращаясь домой сегодня, представлять, как мы сидим здесь в будущем по вечерам на маленьком уютном диванчике, смотрим на звёзды и пьем какао. Но это были мечты, в которых бы была счастлива только я, и пока что этого не заслужила, как и Люка.
— Нет, — ответила я ему, после того, как выдохнула и стёрла в своей голове все фантазии об этом радужном будущем. — Это твой дом, Люк, я здесь лишь гость.