Добрые сказки

Зубкова Анна

Даже если за справедливость война – то это тоже не радостно! Лучше, чтобы тебе такого не видеть никогда!

Тут Анечка задумалась и сказала:

– А мы с ребятами летом в войну играли… У меня друзья – мальчики. Им в войну нравится играть. И я с ними так играла. Мы понарошку из пистолетов и из ружей игрушечных стреляли в противников воображаемых – и побеждали, конечно. Это – интересно было: прятаться, в засаде лежать не шелохнувшись…

Значит, это плохо: стрелять, в войну играть?

– Ты про это, Анечка, сама подумай и реши: хорошо

это – или плохо? И – почему?

– А помнишь, я тебе обещала сказать, какое волшебное желание я бы загадать хотела?

– Помню. Ну? Придумала?

– Тогда у меня не получилось, а сейчас вот – придумала! Я бы загадала, чтобы войны никогда не было! Сбудется такое моё желание?

– Хорошее ты желание придумала, Анечка! Только мне кажется, что недостаточно тебе одной – такое желание задумать. Чтобы оно исполнилось – очень многие люди такое же задумать должны! Вот тогда – обязательно исполнится!

… Каждому важно уметь понять правильно: что есть добро, которое совершать можно и нужно, – а что приносит вред другим, и потому плохо это!

Если нет никакого вреда другим – то это делать можно. А если – ещё и польза другим от твоих поступков, то это совсем хорошо!

Об этом всегда задумываться полезно!

… Давай я тебе расскажу, как я такое понял про охоту, когда последний раз охотиться пошёл.

– А ты и охотником был?

– Был, Анечка, да ещё каким!

Охота – на войну немножко похожа. Только охотники про это как-то не думают совсем, и я тоже не думал. Не приходило ведь в голову, что стрелять в птичек и зверюшек – грех!

Многие люди охотятся… И, вроде бы, с давних времён так заведено… – вот потому и не задумывался про то…

Нравилось мне на охоту ходить…

Это ведь – как приятно: заночевать в лесу у костерка под открытым небом, тишину ночную послушать, рассвет встретить!

Часто охотники прячутся и долго-долго в засаде сидят, поджидают, наблюдают за птицами и зверями. Специальные места даже устраивают, чтобы подстеречь птичку или зверя подкараулить.

«Засидкой» называется такое место, которое охотник специально готовит, чтобы его видно не было, а он – всё мог видеть.

Интересно в таком шалашике из веток сидеть, песни птичек слушать, смотреть, как солнышко восходит! Столько красоты по утрам в лесу можно увидеть!

Ты каких птичек знаешь, Анечка?

… Анечка задумалась и перечислять стала:

– Воробьи, голуби, вороны, скворцы, синички, снегири, утки, лебеди…

– Ну, наверное, гусей ещё знаешь?

– Про гусей я только в книжках читала и по телевизору их видела. А настоящих – не видела.

– Есть птички, которые рядом с человеком живут. А я, пока охотником был, очень много птичек разных лесных повидал, и песни их красивые слушал: и глухарей, и вальдшнепов, и бекасов, и тетеревов.

… Ну вот, отвлеклись мы с тобой…

Охотился я в тот раз на уток. Из тростничков у меня стеночка-заслонка сделана была. Сижу так за ней, наблюдаю.

Вижу: селезень красивый плывёт.

Селезнем – утку-самца называют. У него на головке пёрышки тёмно-зелёные, изумрудные, а на шейке – полосочка беленькая. А самочки – они целиком пёрышками коричневыми покрыты. Ведь им – маскироваться надо, когда они яички высиживают, потом за птенчиками своими ухаживают.

… Вот – плывёт этот селезень, лапками в воде перебирает, меня не видит.

Залюбовался я на него! Даже призадумался: может, не стрелять, пожалеть такого красавца?…

Вот ты бы – как поступила? Пожалела бы?

– Да, я бы пожалела! – уверенно сказала Анечка.

– А я тогда подумал-подумал и решил, что слабость это во мне такая от красоты наступила!

Охотник я был опытный – никогда прежде такого со мной не случалось. Красота – красотой, а дело своё – исполняй! Сколько дичи настрелял я за свою жизнь: и тетеревов, и куропаток, и зайцев, и на кабанов охотился, и на лосей! И что это вдруг я так расчувствовался? – не понимаю! Недалеко другие охотники стреляют, не я – так другой охотник этого селезня подстрелит! Сезон охоты ведь уже открыт…

Прицелился снова, вот уж на крючок спусковой вроде бы нажал – да тут что-то произошло небывалое! Хочешь – верь, а хочешь – не верь! Вместо того, чтобы дробь из ружья вылетела, – я сам, как пуля, вылетел – и в теле того селезня очутился! Лапками перебираю, по воде плыву, а думаю – по-прежнему, как человек…

А может, и утки думать умеют? Того я не знаю…

Только, хоть я в селезня превратился, а про то, что охотником был, – помню. И что из ружья прицелился – помню.

Стал я скорее отплывать в тростники – подальше от того места.

Да тут меж тростников – лодка. А в ней другой охотник на меня ружьё навёл, целится… Я ещё скорее лапками заработал, крыльями захлопал! И – взлетел!

«Всё, спасён!» – думаю.

Я же прежде, пока человеком был, летать не мог. А тут от восторга у меня аж дух захватило! Озеро всё с высоты видно, лес вокруг, от озера – речка большая начало берёт. Красота!

Решил я к речке лететь.

Да не тут-то было!

«Бах, бах!» – это в меня стреляют…

Испугался! А ведь не спрятаться: со всех сторон в меня целят!…

И – попали.

Боль – страшная во всём теле!… Понял я, что это – конец моей жизни пришёл… Начал я падать… И сознание от боли той потерял…

… Однако это – не конец оказался: ощутил я себя нежданно-негаданно в теле тетеревином. Сам весь – в чёрных перьях, а брови у меня – красные, и на крыльях и хвосте есть пёрышки беленькие. Если хвост расправить, как веер, – то там как раз и будут эти белые пёрышки. Ну, в общем, красавцем-раскрасавцем я себя ощутил!