Добрые советы проповедникам Евангелия

Сперджен Чарлз Гаддон

Одна почтенная особа выговаривала однажды известному проповеднику за употребление какого-то предмета роскоши, именно за то, что он слишком много тратит на это денег. "Это, пожалуй, и справедливо, - отвечал он, - но подумайте, ведь я не затрачиваю на эту слабость мою и половины того, что тратите вы на ваш крахмал". Вот это-то и есть тот предмет роскоши, против которого восстаю я, эта жесткая, накрахмаленная натянутость. Если употребляете вы ее, то серьезно советую вам "пойти и семь раз вымыться в Иордане", чтобы вполне очиститься от нее. Я уверен, что причина, в силу которой наши рабочие классы вообще столь далеко держатся от проповедников, заключается в том, что им не по душе неестественное, натянутое обращение этих последних. Если бы увидали они, что мы и на кафедре, и вне ее держим себя и говорим вполне естественно, как и все остальные настоящие люди, тогда они сами собрались бы вокруг нас. Следующее замечание N.N. относится также и сюда: "Отсутствие естественности в голосе и выражениях есть великий порок, присущий многим из нас, порок от которого нам очень следует стараться отделаться". Всякому видна эта неестественность, и никому она понравиться не может. Итак, отбросьте, братья,

от себя ходули и твердо идите собственными ногами; отбросьте от себя всякую жеманность и облекитесь в истину!

Но при всем этом проповедник, где бы, в каких бы обстоятельствах ни находился, всегда должен помнить, что он пастырь и не должен забывать своего служения. Служитель полиции, солдат - те могут быть свободны от своей службы на время, - проповедник не освобождается от нее никогда. Даже во время отдыха мы должны помнить свое служение; мы должны быть усердны всегда, во всякое время. Мы не смеем оказаться в таком положении, что, если спросит нас Господь: "Что ты здесь, Илия?" - мы не могли тотчас ответить Ему: "И здесь я могу поработать для Тебя, и я стараюсь это исполнить". Лук требует, чтобы его натягивали время от времени, иначе он потеряет свою эластичность, но ведь для этого не следует же разрезать тетиву. Таким образом и проповеднику требуется иметь время отдохновения; но я утверждаю, что и тогда он должен вести себя как посланник Божий и не упускать ни единого могущего представиться ему случая сделать добро. Это не помешает его отдыху, а только освятит его. Проповедник должен уподобляться одному помещению, виденному мною в Болье вблизи Лондона, где никогда никто еще не видал ни малейшей паутинки. Это - большая кладовая, которую иногда не чистят; и тем не менее ни один паук не осмеливается основаться там. Потолок этой кладовой из каштанового дерева, на котором в течение целого года не видать ни одного паука. То же самое рассказывают мне о коридорах Винчестерской школы; "ни один паук, - говорили мне, - не показывается там". И точно также, ни малейшей вялости или нерадивости не должно быть и в нашей деятельности.

В наших публичных местах отдохновения Лондонских носильщиков можно прочитать надпись: "Для отдыха, но не для праздничанья". Замечание - вполне достойное уважения. Я не назову леностью dolce far niente; этот род "сладкого ничего неделанья" есть лучшее лекарство для изнуренного мозга. Когда приходит в расстройство наше душевное настроение, то отдых не есть уже леность, как не леность и сон. Ведь не назовут же никого лентяем за то, что он спит в положенное время. Гораздо лучше спать и быть усердным к своему делу, нежели бодрствовать и лениться. Будьте же готовы работать для спасения душ вашей паствы и в часы вашего отдохновения. Если будете вы действительно такими проповедниками, то не придется вам самим объявлять об этом.

Проповедник должен охотно обращаться между прихожанами и вне своего делания. Он не послан в мир, чтобы быть пустынником или траппистом... Вы не должны, словно невидимый соловей, разводить свои трели на вершине дерева. Вы должны быть человеком между людьми и говорить им: "Во всем, что касается человеческой жизни, я совершенно таков же, как и вы". Соль не принесет пользы, оставаясь в солонке, ею должно натираться мясо; так и наше личное влияние должно проникать в общественную жизнь и приправлять ее. Как можно быть полезным кому-либо, если будешь держаться далеко от него? Наш Господь присутствовал на браке и вкушал пищу с мытарями и грешниками и все же был чище, нежели те лицемерные фарисеи, слава которых состояла лишь в том, что они отделяли себя от всех остальных людей. Некоторым из наших проповедников буквально нужно доказывать, что и они принадлежат к тем же самым людям, как и их слушатели. Очень удивительно, но вместе с тем и крайне необходимо констатировать подобным людям, что епископы, настоятели, архидиаконы, пробсты, главные пасторы, сельские пасторы, даже сами архиепископы, несмотря на все их достоинства, все-таки лишь сыны человеческие и что Бог нигде не предуготовил для них никакого особо святого уголка на земле...

Недурно было бы, если бы полезные разговоры между пастором и прихожанами велись бы на кладбищах или в садах, окружающих капеллы. Мне всегда очень нравится, когда я вижу скамьи вокруг объемистых деревьев, осеняющих наши старые храмы. Так и кажется, словно говорят они: "Иди сюда, сосед, садись здесь, поговорим о проповеди; сюда приходит пастор. Он сядет около нас, и мы будем иметь приятный и душеспасительный разговор". Не с каждым проповедником может быть приятно поговорить нам, но есть такие между ними, разговор с которыми можно весить на вес золота. Я люблю такого человека, лицо которого как бы вызывает вас на дружеский разговор с ним, человека, на пороге жилища которого стоит ласковое "salve" - приветствую - и вблизи которого не требуется вспоминать известное Помпейское предостережение: "cave canem" - остерегайся собаки. Тот, около которого, как пчелы около меду, любят собираться дети, вот - человек, какого мне надобно. Дети обладают особым инстинктом распознавать истинно хороших, благочестивых людей. Еврейские раввины рассказывают нам, что когда явилась испытать мудрость Соломонову царица Савская, то она принесла с собою несколько прекрасно сделанных искусственных цветков, внешне не отличавшихся от живых; они даже обладали прекрасным ароматом. Царица предложила будто бы Соломону узнать, которые живые и которые искусственные из этих цветов. Тогда мудрый царь приказал растворить окна в горнице; и когда влетели в эти окна пчелы, они прямо устремились к живым цветам и решили загадку. Таким же образом увидите и вы, каким тонким чувством обладают дети и как скоро могут распознать они, кто их истинный друг. А тот, кто друг детям, - будьте уверены, - тот стоит того, чтобы вам познакомиться с ним. У вас должно быть доброе слово к каждому члену семьи: для подрастающих мальчиков, для молодых девушек, для маленьких детей, словом, для всякого. Никто не знает, какое влияние может оказать каждая ласковая улыбка или одно единственное дружеское слово. Кто хочет повелевать людьми, тот должен, прежде всего, полюбить их и хорошо чувствовать себя между ними. Кто черств сердцем, тому лучше было бы сделаться могильщиком. Такому человеку лучше иметь дело с мертвыми, так как на живых он не в силах оказать

ни малейшего влияния. Только человек, обладающий обширным, открытым сердцем, может собрать вокруг себя многочисленных прихожан. Его сердце должно уподобиться прекрасной, обширной гавани, куда мог бы укрыться целый флот. У кого такое пространное, любвеобильное сердце, к тому люди неудержимо стремятся, как корабли к тихой гавани. Они чувствуют себя в полной безопасности, бросив якорь под его дружелюбною кровлею. Такой человек одинаково ласков как в своих частных, так и в официальных сношениях с людьми; в нем течет не холодная рыбья кровь. Он тепел, как хорошо протопленная горница. От него не веет холодом и эгоизмом, он широко растворяет свои двери навстречу входящим, и всякий чувствует себя у него как дома. О, как желал бы я, чтобы и все вы сделались подобными же людьми!

Христианский проповедник должен также быть всегда радостен. Я вовсе не о том говорю, чтобы мы, подобно членам известного монашеского ордена, которых видел я в Риме, встречаясь друг с другом, приветствовали бы своих собратий приятным сообщением: "Братья, мы смертны", произнесенным к тому же еще гробовым голосом, на что наши встречные таким же тоном отвечали бы нам: "Да, братья, мы смертны".

Правда, есть люди, на которых импонирует торжественность проповедника. Я слышал, что некто выразил великое уважение Римско-католической церкви, увидав одного известного, страшно исхудалого и изможденного представителя ее... "Взгляните только, - сказал он, - этот человек - совершенный скелет вследствие дневного поста и ночных бдений! как распинает он свою плоть!" Но, как бы там ни было, наружный вид человека не всегда указывает на превосходство и силу его духовной жизни. Я, с своей стороны, советую всем пастырям, желающим иметь влияние на свою паству, быть наружно радостными, т. е. быть наполненными постоянно не легкомысленною светскою радостью, а внутреннею, глубокою радостью "о Бозе". Медом больше изловишь мух, нежели уксусом; точно также и души человеческие скорее позволят руководить собою человеку, на лице которого отпечатлена небесная радость, а не муки тартара.

Молодые проповедники (а также и все остальные) должны еще остерегаться стремления исключительно господством" во время частных бесед. Они должны помнить что никакой человек не пожелает беспрерывного поучения и что каждому хочется также и самому принять участие в разговоре. Некоторым людям ничего не нравится так, как иметь возможность поговорить, и может статься, это радостное настроение их принесет им какую-либо пользу. Я провел однажды целый вечер с одним человеком, который сделал мне честь признать меня превосходным собеседником и сказал мне, что мой разговор в высшей степени назидателен. А я должен признаться здесь, что вряд ли я сказал несколько слов в течение этого вечера; я предоставил весь разговор почти исключительно ему самому. Но тем, что я терпеливо слушал его, я приобрел себе его доброе расположение и получил надежду быть выслушанным им и в другой раз. Мы не должны считать себя оракулами, при которых никто и рта раскрыть не смеет. Нет, пусть каждый из присутствующих говорит что-нибудь и от себя; и тогда ваши назидательные слова будут служить как бы приправою общему разговору и на них будет обращено особое внимание.

Есть еще такие собрания, куда будут приглашать вас, где присутствующие будут словно поглощены глубочайшим уважением к вам. Подобное положение вещей напоминает мне драгоценные статуи в Ватикане. Вы видите перед собою маленькую комнатку, отгороженную занавесом. Его отдергивают, и - перед вами великий Аполлон! Если окажетесь вы в положении Аполлона среди приглашенного для вашего осмотра общества, постарайтесь прекратить недостойную сцену. Если бы я очутился в положении Аполлона в Ватикане, я просто сошел бы с пьедестала и пожал бы руки всем присутствующим. Думаю, что и вам лучше всего поступать подобным же образом в данном случае, потому что рано или поздно, но окончится ведь эта церемония, так лучше и умнее для вас прекратить ее самим и как можно скорее. Почитание великих людей есть своего рода идолопоклонство и не должно поддерживаться вами. Хорошо сделают подобные люди, если они, как апостолы в Листре, возмутятся против оказываемой им почести и бросятся к людям с словами: "Мужи, что вы это делаете? и мы, подобно вам, человеки". Проповедникам не придется долго уговаривать своих обожателей. Их безумные почитатели склонны очень скоро обратиться против них, и если не станут они побивать камнями тех, кого так недавно еще столь обожали, то холодность и презрение во всяком случае очень скоро заменят это обожание.

Я говорю: Не говорите исключительно сами и не возлагайте на себя неподобающей вам важности, которая часто есть не что иное, как обман, но и в то же время я говорю: Не представляйтесь простецами! Люди будут судить о вас не только по вашим проповедям с кафедры, но и по тому, что они увидят в вас в частной беседе. Многие молодые люди испортили свою успешную официальную деятельность своим неумелым обхождением с своими прихожанами. Не будьте чурбаном. На одном базаре в Антверпене я видел, между другими достопримечательностями, лавочку, где громадными вывесками и под звуки барабанов возвещалось, что там за один грош показывается "дивное чудо", именно - окаменелый человек. Я однако не истратил требуемой суммы на это зрелище: я и даром не раз уже видал достаточно окаменелых людей и на церковной кафедре, и вне ее - людей словно безжизненных, лишенных всякой заботы, всякого здравого человеческого разума, нерадивых и беспечных во всех отношениях, - не менее занятых таким делом, выше которого не может и принять на себя человек.

Старайтесь направлять разговор на предметы полезные. Любите общительность, будьте радостны, но не забывайте при этом постоянно вашей обязанности приносить людям пользу. Зачем сеять на ветер или вспахивать скалу? Несмотря на все сказанное выше, считайте себя ответственными за разговоры, какие ведут люди в вашем присутствии. Уважение к вам настолько велико, что невольно вы явитесь руководителем этих разговоров. Направляйте поэтому ваше судно в спокойные воды. Но делайте это учтиво и без насилий. Держите в хорошем порядке ваши пути, и вам удобно будет следовать по ним. Умело пользуйтесь обстоятельствами и незаметно направляйте разговор туда, куда вам желательно. Если ваше сердце будет участвовать в вашем великом служении, вам все будет удаваться, конечно; если при этом вы не забудете просить себе помощи у Господа.