Добрый доктор
Шрифт:
Жилой корпус был в ужасном состоянии. Пройдя до конца коридора, можно было попасть в пристройку, которая, по идее, должна была соединяться с главным корпусом и проектировалась по его подобию: внизу палаты, наверху кабинеты. Но эта пристройка была подчистую разграблена. Лишь кое-где валялись остовы железных кроватей да свисали с карнизов обрывки занавесок. Все, чему можно было найти хоть какое-то применение, вынесли. В санузлах сорвали со стен раковины, вывинтили краны. Трубы висели на соплях. В некоторых комнатах даже гнездились птицы, проникавшие внутрь через разбитые окна. Воркование голубей отдавалось в тишине странным эхом. На полу белели звездочки помета.
Проходя по этому заброшенному,
— Вы, наверно, такого не ожидали, — сказал я.
— Да.
— Вы не обязаны здесь оставаться. Если вы попросите перевести вас в другую больницу, доктор Нгема наверняка…
— В другую? — удивленно переспросил он. — Но я хочу работать здесь.
Я посмотрел на него. Впервые — непредвзятым взглядом. Тощий, нескладный, очень высокий. Белесая челка. Плоское, беззащитное лицо. Черты неказистые, заурядные, но было нечто особенное, сквозившее во всем его облике. Эту необычность я подметил еще в первую секунду знакомства, но подыскать ей название не мог.
— Почему вы сюда приехали? — спросил я.
— Вы же знаете почему.
— Нет, я имею в виду, почему сюда? Вы захотели, чтобы вас направили в эту больницу. Специально сюда попросились. Почему?
Он снял очки. Протер их рукавом. Заморгав тусклыми серыми глазами, обернулся к окну.
— Я слышал, что это крохотная больница. Что у нее множество проблем.
— Не понимаю. По логике вещей, от таких больниц нужно держаться подальше. Зачем самому себе портить жизнь?
В эту тему он вдаваться не захотел. Надел очки, указал рукой в сторону окна, где над кронами деревьев виднелся самый высокий холм за городской окраиной.
— Глядите! Что это такое?
— Раньше там жил Бригадный Генерал.
— Бригадный Генерал? Кто это?
— Вы серьезно?
— Ja. Я обязан его знать? Он чем-то прославился?
— Он произвел военный переворот и сверг правительство хоумленда.
Любопытство, мелькнувшее на его лице, тут же куда-то делось, точно выключателем щелкнули. Лоуренс завертел головой, опять нахмурился.
— Столько тут… — произнес он. — Неужели все так и развалится? Какие-нибудь меры предпринимаются? Или больница так в этом состоянии и будет?
— В этом состоянии вряд ли… Ее растащат по кусочкам. Уже почти все вынесли и разворовали. Сами видите.
— Какая мерзость! Кто этим занимается?
Я пожал плечами:
— Дверь не заперта. Заходи кто хочешь, бери что хочешь.
Меня этот факт не очень-то беспокоил, но на лице Лоуренса выразилось неподдельное смятение. Он оглядывал грязный коридор, подмечая все увечья: зияющие дыры на месте розеток и плинтусов, разлохмаченные концы обрезанных проводов. Недоуменно покачал головой:
— Зачем? Куда это девается?
— В округе полно бедняков. Они все пускают в дело.
— Но она же существует для них! Это их больница.
— Пойдите и скажите им об этом.
Казалось, он вот-вот зарыдает. Он сморщил лоб, воюя с дилеммой, которая была для него неразрешима. Положив руку ему на плечо, я сказал:
— Пойдемте-ка отсюда. Здесь слишком мрачно.
— Почему никто ничего не предпринимает?
— А что тут предпримешь?
Мы развернулись и пошли назад по этой странной гробнице, оставляя отпечатки подошв на пыльном полу, вспугивая голубей. Выйдя наружу, я сощурился под горячим солнцем и сказал:
— Что ж, вот такая у нас больница.
— И это все?
— Хотите прокатиться на машине? Посмотрим город.
У него был крохотный
— Ну, Фрэнк, куда? — спросил он. — Говорите мне, куда ехать.
Мы медленно двигались по главной улице — единственной заасфальтированной в городе, — мимо пустых магазинов с пустыми полками. Правда, некоторые все же торговали. Работал небольшой супермаркет, в этот час — жара! — почти покинутый людьми. В зале скучала единственная кассирша. Охранник перед входом с невероятной медлительностью обмахивался своим форменным кепи. Проводил нашу машину равнодушным взглядом, точно она проехала не у него под носом, а на экране телевизора. На главной площади, величественно возвышаясь над полуразрушенной, растрескавшейся чашей фонтана и бурым овалом газона, стоял в своей неизменной позе бронзовый человек. Одну руку он прижимал к бедру, а другой решительно указывал вперед, на светлое будущее бушвелда [3] . Его ноги понемногу покрывались зеленой патиной.
3
Бушвелд — невозделанные степные просторы, покрытые кустарником, аналог лесостепи.
— Вот опять Бригадный Генерал, если вам интересно.
— Где?
— Я про статую.
— A-а. Вижу.
— Хотите расскажу вам о ней одну историю?
Но, как и в прошлый раз, искорка интереса в его глазах уже потухла — к миру, в котором жил Лоуренс, история статуи не имела ни малейшего отношения. И я не стал ему рассказывать, как вскоре после приезда сюда пошел прогуляться по окрестностям города. В те времена меня переполняла беспричинная злость на весь мир, и я, прихватив рюкзак и палатку, часто совершал долгие, безрассудные вылазки в буш. Обычно я брел куда глаза глядят — мне было без разницы. Однажды, пробираясь по сильно заросшему оврагу за северной окраиной города, я натолкнулся на нечто металлическое, огромное, вросшее в песок. Казалось, оно свалилось с неба. Это оказался потемневший бюст размером с автомашину. Лишь очистив его от лиан и бурьяна, я опознал предыдущего премьер-министра хоумленда. Отлитый в бронзе лик впечатлял своим благородством. Что ж, портрет был создан еще до военного переворота, до того, как на премьера были заведены двадцать четыре уголовных дела по обвинению в коррупции и он ударился в бега.
Лишь спустя несколько дней я сообразил, что этот бюст раньше стоял на главной площади, на том же пьедестале, где теперь находится статуя Бригадного Генерала. Мне живо представилась толпа ликующих солдат, набросившихся на бюст с топорами, цепями и монтировками. Не знаю уж, как его доставили туда, на дно оврага, но в тот момент бюст показался мне отрубленной головой железного исполина, чей торс наверняка валяется где-то неподалеку. Больше я в этот овраг не захаживал.
Я показал Лоуренсу нелепый купол здания парламента, которое стояло с заколоченными дверями. Показал библиотеку, куда так и не привезли ни одной книги. Школу, где не состоялось ни одного урока. Микрорайоны со служебными квартирами для всех, кто должен был сюда съехаться для работы в административных учреждениях и в сфере услуг. Некоторые, правда, съехались. Но рабочих мест так и не нашлось. Потом в городе стало неспокойно, и в итоге люди тихо покинули его. Здесь застряла лишь горстка служащих. Иногда я встречал их на улицах — жалкие фигурки, затерянные посреди необитаемых просторов, обряженные в нелепую униформу.