Добыча хищника
Шрифт:
– Чупакабра действительно существует?
– Нет.
– А зеленые пришельцы?
– Нет.
– А космические корабли в форме тарелки?
– Нет.
– Круги на полях ваших рук дело?
– Нет.
– А пирамиды?
– Нет, – и его голос становится низким, вибрирующим.
Я вижу, как меняется его взгляд. В нем закручивается вихрь. Под моими пальцами мигает экран планшета – все маркеры стремительно ползут вверх. Температура его тела поднимается до тридцати трех градусов из почти обыденных пятнадцати.
–
– Нет.
Его взгляд такой острый, опасный и… Меня заполняет дрожь от того, что я в нем вижу – маниакальная жажда.
– А Стоунхендж? – я облизываю пересохшие от волнения губы.
– Нет.
Мы замолкаем.
Возможно, чужаки и правда как-то ментально воздействуют на нас, потому что я не могу отвести глаз от его лица.
Мы просто заняты тем, что смотрим друг на друга. В этом гораздо больше смысла… сейчас это и есть смысл.
Экран планшета мигает – тридцать девять градусов.
– К-как т-ты себя чувствуешь? – выдавливаю, смаргивая наваждение.
– Отвратительно.
– Твои показатели зашкаливают.
– Бывает.
Он не собирался жаловаться.
Ему больно – он терпит.
– Хочешь, чтобы я ушла? – вскидываю ресницы.
– Нет.
Мне трудно понять, что именно я испытываю. Он слишком похож на человека… чертов притворщик!
– Если бы я позволила поставить скихр… – говорю я тихо и в сторону, будто это способно оправдать мою глупость и самонадеянность, – ты бы все-равно убил меня?
– Да.
– Безболезненно?
– Нет.
«Да-нет-нет-да»…
– Почему вы даете девушке, которую помечаете, только сутки?
– Ждать дольше нет смысла. К этому времени она полностью готова.
– Если бы я согласилась, ты дал бы мне больше времени?
– Нет.
Константин был прав. Мне не на что рассчитывать.
И все-равно, в глубине души я знала – я сделаю все, чтобы не достаться убийце моей семьи. Пусть даже мне придется умереть.
Сорок три градуса…
Неожиданно над нами включились красные лампы, на планшете вспыхнула табличка: «Внимание. Рентгеновское излучение».
Глава 10
Я чувствовала себя неуютно.
Между мною и другими людьми будто прочертили черту. Куда бы я ни шла, они смотрели: искоса, исподволь, скрытно. На мне была незримая метка обреченной, но я все еще оставалась волшебным ключиком от потайной дверцы, спрятанной за холстом в коморке папы Карло.
…хм…
– Не помешаю? – блуждая по коридорам, я в конце концов оказалась у стола профессора Севастьянова.
Он остановил работу, поднял очки на лоб и улыбнулся.
– Конечно, нет, Эля.
Он указал кивком на стул рядом.
Я вытащила руки из карманов, села, постукивая холодными пальцами по коленям.
– Мне придется продолжить?
С губ Севастьянова сбежала улыбка.
–
Ложь.
– Вам удалось использовать то, что он сказал?
Севастьянов дернул уголком губ – практической пользы от наших с пришельцем встреч не было никакой.
– Я не могу понять, – нахмурился профессор, – что значит для него Халар? Это не божество, но именно оно диктует и во многом определяет его поведение. Какой смысл несет в себе ратхату? Если они даруют нам смерть, возможно, они считают, что тем самым несут благо. Возможно, они мыслят категориями совершенно иного толка, Эля. Управляя судьбами многих галактик, они не видят ценности в конкретном человеке или даже целой цивилизации.
«А если бы они увидели эту ценность?» – пронеслось в моей голове.
Пока объект медленно обжаривался – до золотистой корочки, надеюсь – я вышла в коридор, чтобы скрыться с глаз работников лаборатории. Мне хотелось побыть одной. Мне было тяжело признать, что во мне пробуждалась жалость к пленнику. Пока еще крупица жалости, но она мешала мне так же сильно, как и горошина, подложенная под сотни перин. Учитывая все, что я пережила, я должна была испытывать к чужаку только ненависть.
Он – настоящий притворщик. Севастьянов прав, это существо обманывает своей человечностью также, как глубоководный удильщик обманывает наивных жертв волшебным светом в толще морских глубин.
– Элеонора! – немного взвинченный Галоян распахнул дверь, нашел меня горящим взором: – Прошу вас, нам нужно продолжать!
Он был раздражен тем, что я имела наглость сама определять тематику бесед с объектом.
Давид вновь всучил мне планшет.
– Я скорректировал вопросы. Добейтесь от него ответов, Элеонора.
Я зашагала вслед за ним, чувствуя глухое, тихое раздражение. Да, я делала все недостаточно хорошо. Непрофессионально, одним словом. Но, черт возьми, вести себя иначе – это обман!
Лампа над тяжелыми дверьми погасла – в ловушке было безопасно.
– Сейчас ее присутствие там неуместно, – буркнул Крылов, когда я уже готовилась переступить порог.
– Он выдерживал и большее, – не согласился Суханов. – И не забывайте, что у нас мало времени.
С каких пор я стала лишь частью эксперимента? Возможно, с тех самых, как выяснилось, что у меня нет будущего. Для Суханова и Галояна я просто расходный материал?
Когда я вошла в ловушку, то осознала правоту Крылова. Пленник был, мягко говоря, не в форме. Он вынужден терпеть постоянную боль: его кожа покрылась чудовищными ожогами. Это было зрелище, готовое пробудить отвращение и ужас даже у бывалого садиста, не говоря уже о юной девушке. Подавив приступ тошноты, я сделала несколько неуверенных шагов навстречу.