Добыча ярла Бьорка
Шрифт:
Я бы не сказала, что варравы притесняли женщин, отказывая им в правах. Скорее четко делили на свободных и нет. Любая свободная женщина могла прогнать изменяющего без её согласия мужа (и да, здесь многие на это соглашались, имея свои представления о верности, мне пока не очень понятные). Также она могла стать мастеровым, если было у неё такое желание, и даже воином. Если женщина вдруг становилась воином, то с мужчинами могла посетить тинг и участвовать в принятии самых важных решений.
Но если не было у женщины желания быть независимой и равной мужчинам, то тоже не беда - она сидела дома,
Каждая свободная женщина выбирала для себя сама.
У служанок же такой возможности не было. Они считались низшим сословием. Часто в услужение попадали разорившиеся фермеры и воины со своими семьями, задолжавшие что-то ярлу или конунгу. За услужение платили, и можно было выкупить себя, но уходило на это, насколько я поняла, обычно не менее десяти лет, и люди просто привыкали так жить, не ища уже себе другой судьбы. Всё- таки край Бьорка был суров, неплодороден и славился тяжелыми затяжными зимами. Уже сейчас, в конце лета ночи становились всё холодней с каждым днём и пару раз трава на рассвете покрылась инеем. Люди с ужасом шептались о лютой по всем приметам зиме, и конечно в таких условиях оказаться слугами, всегда сытыми и согретыми, под защитой ярла и его большого дома может не так уж и плохо...
Рабыни же и вовсе за людей не считались, приравниваясь скорее к крупному рогатому скоту или лошади. Животине ценной, но безвольной.
Пару раз я из любопытства пыталась выведать у Бьорка, что же произошло у него с Хольмами, всегда выбирая для разговора, как мне казалось, самый подходящий момент - когда мы лежали в ночи, обнявшись, потные и разгоряченные и, казалось, что и правда что-то значим друг для друга. Но даже на эти вопросы Хотборк не желал отвечать. Его скупое "Они убили отца и братьев " мало что мне объясняло. Как убили, почему, когда...
Всё эти вопросы оставались без ответов.
– Поговорить тебе больше не о чем, Хель?
– отшучивался Бьорк, перекатываясь со спины на бок и подтягивая меня рукой к себе поближе, - Лучше расскажи мне, раз так болтать хочется, так тебе нравится, ведьма?
И его жесткая, шероховатая ладонь начинала кружить на моей груди, дразня, и сразу спускаясь ниже.
Так и не добившись от ярла ничего, кроме новых интимных переживаний, на следующий день я задала этот вопрос Вейле. На что старуха лишь равнодушно плечами передернула. Человеческие страсти в подробностях мало интересовали ведьму. Лишь их исход да влияние этого исхода на её родной край, дающий ей кафу, - землю вокруг Унсгарда.
– Известно, что случилось, - медленно пожевала губами старуха, укладывая только что испеченные лепешки в кожаную походную суму, - Старый Хольм убил старого Хотборка. Молодой Хотборк убил старого Хольма. Ну а потом конунг вмешался и запретил Хольмам и Хотборкам убивать друг друга...Но Бьорку ж всё мало...Не успокоится его дух...
Она покачала головою, вздохнув то ли с жалостью, то ли с восхищением, и поманила меня пальцем к себе.
– Сегодня мы с тобой, Оля, пойдём к сердцу леса. Трехголовой нимфе... Во сне разрешила она мне привести тебя. Напьёшься воды у неё, попросишь к тебе выйти...Посмотрим...Пошли...
–
– не поняла я, послушно топая за ведьмой, - Бьорк убил? Старого Хольма? Это...что ли получается…отца Киры?
Я даже шаг замедлила, пытаясь осознать. И все равно...В голове подобное отказывалось помещаться.
– Да, отца, - совершенно спокойно кивнула старуха, - Ну так за своего же отца - не просто так. Да и честно всё было. Бьорк его на поединок вызвал. Старый Хольм принял. Так нити сплелись…
Вейла вновь вздохнула, подхватила свою клюку, стоящую у двери, и удивительно бодро для такой скрюченной старушки зашагала в гору.
– И Кира за него замуж пойдёт?
– нет, мне срочно нужны были подробности, - Это как вообще?
Я не понимала...Я так мало ещё прожила в этом мире, но одно усвоила уже четко. Память и прошлое здесь чуть ли не основа всего. Важно всё, что было раньше. Твоё происхождение, поступки, решения- всё. Здесь ничего не забывают и не прощают просто так. Прошлое - ориентир для будущего народа варравов.
– А вот так, - хитро подмигнула мне старуха, обернувшись через сухонькое плечо. И так в эту секунду напомнила Бьорка.
Я нахмурилась, неудовлетворённая. Но ведьма в отличие от ярла не стала томить.
– Помнишь, девочка, я тебе давеча о настое лиль-цветка говорила. Что голову кружит, если кто просто нравится, в разы сильнее... И так влюбить может, что и имени не вспомнишь своего...Ну так вот...
– старуха причмокнула губами и тише добавила, - Так Кира Хольм за Бьорка и выйдет...
Я замерла посреди дороги с открытым ртом. Что?
– Но...Но вы же не хотите, чтобы он мстил. Зачем тогда помогаете?
– Я не хочу, - вздохнула старуха, остановившись и тяжело опершись на клюку, - Это правда, Оля. Но пришла ко мне во сне трехголовая нимфа в тот день, когда Хотборк попросил подсобить, и велела исполнить его желание. А ей, матери всего здесь, видней.
Старуха пошла дальше, а я нехотя побрела за ней. Что-то уже расхотелось мне знакомиться с этой трехголовой нимфой, помогающей Бьорку жениться на Кире...Нужна она мне больно…Тьфу.
В гору мы с Вейлой шли долго. Узкая тропинка петляла всё выше и выше, то проходя сквозь густую хвойную чащу, то вдруг выскакивая к головокружительным обрывам, покрытым внизу зеленым ковром долины, расчерченным коричневыми хребтами выступающих пород и украшенным кажущимися отсюда будто игрушечными хижинами фермеров, разбросанными до самого горизонта.
Солнце уже докатилось до зенита, лениво пробиваясь сквозь пузатые лиловые тучи, ползшие по сероватому небу. Спина моя под платьем покрылась липкой пленкой пота, дыхание сбилось, вырываясь тяжелым свистом, ноги налились свинцом. И я не могла скрыть злого удивления, наблюдая исподлобья за мерно шагающей впереди меня старухой. Да, Вейла опиралась на клюку и скрючилась так, что на иных местах подъема, казалось, носом зацепит собственные колени. Но шаг её ни на секунду не сбился, дыхание было ровным и тихим, а поступь легка, будто и не в гору она карабкается, а шагает по широкому проспекту.