Добывайки на новом месте

Нортон Мэри

Арриэтта снова подумала о Фэрбанксе и своём детстве под полом, о темноте, о пыльных переходах между балками. И всё же какими чистыми и светлыми были стараниями Хомили те крошечные комнаты, в которых они жили! Как же ей приходилось трудиться! Следовало бы больше помогать матери, подумала Арриэтта, и ей стало стыдно…

А потом наступил тот знаменательный день, когда Под повел её наверх. Она впервые оказалась на открытом воздухе и была восхищена. Затем состоялась её первая встреча с мальчиком (это был первый из человеков, с кем познакомилась Арриэтта), которая принесла им сколько неприятностей…

Но как много девочка узнала, когда

читала ему вслух; какими странными были некоторые книги, которые он приносил в сад из большого дома наверху; сколько нового открылось ей о том загадочном мире, в котором жили они все: она сама, мальчик, старушка наверху, – странные животные, странные обычаи, странные мысли. Пожалуй, самыми странными среди всех были сами человеческие существа (а не человеки, как их называли её родители). Была ли существом сама Арриэтта? Определённо, но не человеческим, хвала Небесам! Нет, ей не хотелось быть одной из человеков: ни один добывайка никогда ничего не украл у другого добывайки. Да, вещи переходили от одного добывайки к другому: так, мелочи, оставленные или брошенные предыдущими владельцами, а также просто где-то найденные. То, что не пригодилось одному добывайке, могло пригодиться другому. В этом был смысл: выбрасывать ничего не следует, – но ни один добывайка намеренно не взял бы ничего у другого добывайки. Такое просто немыслимо в их маленьком хрупком мире!

Именно это Арриэтта пыталась объяснить мальчику. Ей никогда не забыть, сколько презрения было в его голосе, когда он выкрикнул с неожиданным раздражением: «Вы говорите «добывать», а я говорю «воровать»!»

В то время она только рассмеялась в ответ, и всё смеялась и смеялась над его невежеством. Каким глупым было это большое неуклюжее создание, если не понимало, что человеки созданы для добываек, как хлеб для масла, коровы – для молока, куры – для яиц. Вполне можно сказать (если опять же сравнить с коровами), что добывайки пасутся на человеках. Для чего же ещё, спросила тогда Арриэтта, нужны человеки? Он тоже этого не знал. Тогда она сама ответила на свой вопрос, твёрдо заявив: «Для нас, конечно же». И он начал считать, что она права.

И вот теперь, лёжа в барке Спиллера и глядя на луну, Арриэтта нашла всё это очень запутанным. Ей потребовалось немало времени, чтобы понять: на земле живут миллионы людей и очень мало добываек. До тех долгих дней, когда читала мальчику вслух, она представляла всё совершенно иначе. Как она могла думать иначе, она, выросшая и воспитанная под полом в Фэрбанксе? Она так мало видела, а слышала ещё меньше. Пока не встретила мальчика, Арриэтта никогда не смотрела на человеков. Разумеется, она знала, что они существуют: иначе как смогли бы жить добывайки? – а ещё знала, что человеки опасны, самые опасные животные на земле, но думала, что они встречаются редко…

Теперь она знала больше.

Откуда-то издалека до неё донёсся бой часов: наверное, церковных. Арриэтта сонно сосчитала удары: ей показалось, что их было семь.

Глава седьмая

Вспоминая утро их прибытия на место, наиболее отчётливо Арриэтта представляла длинный-предлинный переход: временами ей даже казалось, что они не дойдут.

Они прекрасно выспались: даже Поду

и Спиллеру удалось пару часов отдохнуть. Судя по всему, путешествие по реке заняло меньше времени, чем все они ожидали. Арриэтта и Хомили даже не проснулись, когда Спиллер наконец причалил барку к берегу, маленькому галечному пляжу под похожим на утёс обрывом со сплетением корней. Именно в этом месте просторная лужайка у дома священника соединялась с изгибом вытекающего из пруда ручья. Сначала Арриэтта не увидела лужайку: её закрывали сомкнувшиеся лапы можжевельника, прикрывавшие этот укромный причал и заслонявшие небо. Неужели они действительно добрались, или этот похожий на пещеру уголок всего лишь место для отдыха во время куда более долгого путешествия?

Нет, они прибыли! Арриэтта услышала церковные часы, отбивавшие девять ударов.

На мелководье Под и Спиллер возились с крышкой от мыльницы. Под пытался привязать её к корню, и она покачивалась на воде. Обернувшись, он увидел дочь, которая стояла в барке, закутавшись в стёганое пуховое одеяло, и зубы её стучали от холода, из-под гетры выбралась и Хомили, всё ещё сонная и растрёпанная.

– Наконец-то вы проснулись! – радостно поприветствовал жену и дочь Под. – Вот мы и на месте! Что вы об этом думаете?

Арриэтта пока не могла точно сказать, что думает, но место казалось ей достаточно скрытным, тёмным и почему-то безопасным. Хомили, робко остановившись возле дочери и тоже кутаясь в одеяло, кивком указала на крышку от мыльницы и подозрительно поинтересовалась:

– И куда мы на этом поплывём?

Спиллер, как заметила Арриэтта, уже карабкался вверх по берегу. Спутанные корни служили отличной лестницей.

– Никуда, – ответил Под. – Мы погрузим на неё часть вещей, чтобы было на чём переночевать, а добираться до нового дома нам придётся на своих двоих…

– Так куда мы идём? – спросила Хомили.

– Нам надо подняться по лужайке к дому, – объяснил Под. – Ты сама скоро всё увидишь… И придётся поторопиться, пока никого нет поблизости. Спиллер сказал, что они ушли на целый день…

– Кто?

– Мистер и миссис Уитлейс, разумеется. Он в это время работает в саду, а она уехала в город на автобусе. А теперь, Хомили, – добавил Под, приблизившись к барке, – передай-ка мне эти стёганые одеяла и другие постельные принадлежности. Арриэтта, поищи вон там верёвку…

Мать и дочь неохотно сняли с себя тёплые одеяла, и Арриэтта отправилась искать верёвку.

– Как насчёт нескольких кастрюль? – спросила Хомили, складывая одеяла.

– Сегодня вечером никакой готовки, – предупредил Под.

– Но нам надо поесть…

– Спиллер обо всём позаботится. Ну, всё, принимаемся за работу…

Вернулась Арриэтта с верёвкой, и дело пошло быстрее.

Они спускали сложенные постельные принадлежности вниз, Поду в руки, и тот относил их в крышку от мыльницы.

– Вода немного поднялась, – заметил Под, – ночью шёл дождь…

– А мы и не заметили, – отозвалась Хомили, поглаживая рукой гетру. – Эта штука сухая, словно кость…

– Пожалуй, ты права. – Под посмотрел на густую листву над головой. – Здесь хорошо, мы в укрытии. Вы лучше сняли бы башмаки и чулки, и я помогу вам перебраться через борт.

Арриэтта, всё ещё дрожа от холода, присела, чтобы расшнуровать башмаки, и почему-то подумала о Платтерах. Сидни и Мейбл можно пожалеть: всю ночь они провели, согнувшись возле изгороди, в протекающем ялике, под зонтами, с которых капала вода.