Дочь атамана
Шрифт:
Об отце Саша и не думала переживать — его гнев был летуч и скор, что весенняя гроза. Погремит-посверкает и унесется прочь, сменившись безоблачным небом.
Марфа Марьяновна бдительной соколицей следила за тем, чтобы Саша не оставалась с Михаилом Алексеевичем наедине, и стала к нему необычайно сурова, придираясь по всякому случаю.
Он отвечал ей с кротким смирением, и кормилица вдруг бросала все свои дела и усаживалась с Изабеллой Наумовной в какой-нибудь уголок, громко рассуждая о том, что скоро по усадьбе забегают дети и как славно
Их обеих мезальянс не пугал — уж больно себе на уме были все Лядовы, вольнолюбивы и шальны.
Возбуждение, которое охватывало всех перед Рождеством, витало и звенело в воздухе. И Саша тоже витала в облаках и звенела радостью, которую никак не могла спрятать. Будто ей на шею кто-то повесил монисто, и монетки бились о бусины, рождая бряцанье и перезвон.
Но время от времени находило на нее и беспокойство. Тот сон протянул невидимые нити между нею и невольником, и непрошеное сочувствие изредка остро кололо Сашу.
Могла ли она освободить его?
Хотела ли она освободить его?
Готова ли была стать тем самым мечом, о котором он говорил?
Или она придумала себе все?
К Сашиному удивлению, дом деревенского старосты оказался битком набит — и взрослых тут было поболе, чем детей.
Изабелла Наумовна мигом растерялась, не зная, с чего начать. Крестьяне оказались куда дремучее, чем она предполагала.
Зато Михаил Алексеевич чувствовал себя как рыба в воде.
Саша пристроилась на лавке у печи, глядя на то, как он то рисует буквы, объясняя, как они звучат, то ощупывает кому-то сустав, кому-то горло, заглядывает в рот, расспрашивает и рассказывает.
Как же тяжело ему давалась личина обыкновенного управляющего! Как же он соскучился по пациентам!
Если в Сашиных жилах бушевала кровь воинов, то в его — мирно текла кровь травниц и знахарок.
Он был рожден лекарем и умрет лекарем, а все остальное совершенно неважно.
— Нет, я не смогу, — объявила Изабелла Наумовна на обратном пути. — Один-два ученика, ну пусть пять! А здесь… я не рассчитала свои силы, Саша.
— Не переживайте об этом, — ответила она, оглядываясь на Михаила Алексеевича. Он был тих, задумчив и одухотворен, и Саша чувствовала его настроение как свое и понимала его мысли как свои.
А ночью снова невольник пришел в ее сон.
На этот раз он был уже грозным, страшным, человеком без возраста, прошлого и настоящего.
Саша отчетливо видела его смуглую кожу, курчавые волосы и бороду, белоснежный оскал улыбки.
«Мы скоро увидимся, девонька…»
Глава 24
В поместье Лядовых, принадлежавшем прежде княжескому роду, из которого происходила супруга старого атамана, отчего-то не было домашней церкви. Поэтому на вечернюю службу в сочельник все обитатели усадьбы отправились к ближайшим соседям, Холодовым.
Шишкин
Охрана Саши Александровны, присланная старым атаманом, гарцевала и звонкой многоголосицей перекликивалась в ожидании первой звезды.
Выехали цугом: в первой тройке Саша Александровна и Изабелла Наумовна, во второй — Гранин с Ани, в третьей — Марфа Марьяновна, кухарка Анна и Груня.
— Ну теперь нечисть разгуляется, — весело воскликнула Ани, когда Шишкин с пронзительным свистом сорвался с места, задавая лихой галоп.
Заржали кони, зазвенели бубенцы, заэгегеили верховые, и Гранин засмеялся вслед за модисткой, восхищенный скоростью, ветром, ударившим в лицо, морозной свежестью и осыпавшейся на него с березовой ветки снежной мукой.
Холодовы — степенные помещики, муж с женой, свалившихся на них соседей приняли необыкновенно ласково, не зря Гранин гонял Шишкина с гостинцами и поклонами.
Дружеское общество в деревне ценилось выше, чем в городе, и Саше Александровне пришлось рассыпаться в извинениях, отчего она не нанесла визита сразу.
— Ах, — сказала чертовка, и ее глаза лукаво искрились, — я ведь совсем дикарка, все, что меня волнует, — это разведение лошадей. И молитвы, — торопливо добавила она, вспомнив о легенде про монастырь.
И Гранин снова не удержался от смеха, благо на него никто не смотрел.
У него было лихорадочное, нервическое настроение, схожее с весельем висельника. Казалось: вот-вот последние времена настанут, и разверзнутся небеса, и покарают его за украденное негаданное счастье.
Но страха не было — была лишь отчаянная удаль человека, решившегося на танец над пропастью.
И даже церковная служба не настроила его на благочестивый лад.
Гранин грезил наяву, и мечты его были греховны, сладострастны и приземленны.
Даже под страхом смертной казни или на исповеди он бы ни за что не признался, как далеко за границы приличий зашли эти грезы.
На ночь они все остались у Холодовых, поскольку спозаранку нужно было вставать к рождественской заутрене. Вряд ли в этом доме царили столь свободные нравы, как у Лядовых, поэтому ужинать Гранин молча отправился с прислугой.
Саша Александровна жалобно на него посмотрела, гневно закусила губу и нахмурилась, и Гранин едва заметно покачал головой.
В чужой монастырь со своим уставом не ходят, да и ни к чему барышне, готовящейся к постригу, проявлять своенравие.
— Не берите в голову, — посоветовала Ани, для которой их переглядки не остались незамеченными. — В моих жилах, если хотите знать, течет королевская кровь. И посмотрите, как сложилась моя жизнь.
— Королевская кровь? — немедленно заинтересовалась Изабелла Наумовна, оскорбленная сверх всякой меры ссылкой в людскую.