Дочь доктора Фу Манчи
Шрифт:
Я увидел возле двери кнопку звонка; совершенно машинально, будто во сне, рука моя поднялась, чтобы нажать ее. В ту же секунду, будто меня ожидали, дверь бесшумно отворилась… и я увидел прямо перед собой худое, изможденное лицо Найланда Смита!
ГЛАВА IX
ЧЕЛОВЕК ИЗ ЭЛЬ-КХАРГИ
Коротким жестом Найланд Смит остановил слова, готовые сорваться с моих губ. Затем быстро шагнул в коридор; я заметил, что он босиком. Потом его губы прижались к моему уху.
— Удачно получилось, что я вас услышал, — прошептал он. — Звонок
Он отступил назад и нетерпеливо указал на мои туфли. Я послушно снял их и на цыпочках вошел в прихожую. Найланд Смит беззвучно закрыл дверь и провел меня в спальню.
Кроме слабой полоски света, пробивавшейся сквозь шторы с улицы, комната была погружена в темноту. Смит толкнул меня вниз, в закуток между стеной и кроватью, и безмолвно исчез.
Сказать, что я остолбенел, значит, не сказать ничего. Мысленно я взывал к собственному благоразумию, но без особого успеха. Впрочем, радостный возглас от сознания, что Найланд Смит жив, сдержать мне все же удалось. Однако воздать хвалу за сдержанность следовало отнюдь не моему благоразумию, к которому я тщетно взывал, а безмерному изумлению. Что он делает в номере Свази-паши? Где был и почему не сообщил нам о своем освобождении? И, наконец, что именно я чуть было не испортил своим неожиданным появлением?
Естественно, я не имел ни малейшего представления, куда он подевался теперь и почему заставляет меня таиться в этом закутке не более фута шириной. Однако глаза мои постепенно привыкали к темноте, и я внимательно всматривался в обстановку спальни, не забывая прислушиваться.
Вот снаружи, в коридоре, раздались чьи-то мягкие шаги. Затаив дыхание, я слушал, как они приближаются.
Мне показалось, что человек подошел к двери нашего номера… нет, он не стал останавливаться. Прошел мимо. Звук шагов начал удаляться и наконец затих. Снова наступила тишина. Впрочем, не полная: отдаленный уличный шум доносился до моих ушей; видимо, окно за задернутыми шторами было слегка приоткрыто. Я слышал сигналы проезжающих машин, а в какой-то момент по глухому грохоту догадался, что внизу прошла колонна тяжелых грузовиков.
Однако в комнате царила полнейшая тишина. От нечего делать я принялся разглядывать находящийся напротив кровати камин. Насколько можно было судить в темноте, он мало чем отличался от моего, разве что был побогаче украшен. Постепенно потрясение, вызванное встречей со Смитом, улеглось, жуткая таинственность обстановки стала более привычной, и я, чтобы занять мозг, принялся разрабатывать теорию…
Именно в этот момент, как бы подтверждая ее, до меня донесся слабый звук. Что-то осторожно перемещалось позади электрического радиатора. Точнее, за декоративной панелью из отделанных металлом изразцов, отделявшей его от давно не действующей топки камина.
Через несколько минут звук повторился, и на сей раз я узнал его. Это был тот же самый приглушенный металлический лязг, который не так давно привлек мое внимание этажом выше, в моем собственном номере.
Мне показалось, что темнота за радиатором еще больше сгустилась. Едва дыша, сжав кулаки, я пристально вглядывался туда, готовый
Внезапно на решетке радиатора появилось тусклое пятно света. Я боялся верить собственным глазам, пока не увидел, как радиатор бесшумно отошел в сторону и кто-то мягко ступил на ковер.
Я понял, что неизвестный вскрыл декоративную панель и таким образом проник в комнату. Но кто это? Или, может быть, что?
Некоторое время неясная фигура между мной и камином оставалась неподвижной, так что, вглядевшись до боли в глазах, я определил, наконец, кем был таинственный гость. И это открытие заставило меня содрогнуться, вновь испытав ужас, пережитый той кошмарной ночью в Лаймхаузе, когда страшный желтый карлик, неся фонарь, пересек мою комнату. Ибо незнакомец, неподвижно застывший в темноте буквально в двух шагах от меня, был не кем иным, как точной его копией, одним из злобных убийц, подчинявшихся Старику Горы, чьи кровожадные глаза стали моим последним воспоминанием о Совете Семи.
Знакомый тошнотворно-сладкий экзотический аромат достиг моих ноздрей, подтверждая ужасную догадку.
Согнувшись в три погибели в своем укрытии, сжавшись в комок от страха, я был совершенно не в состоянии что-либо предпринять и лишь недоумевал, для чего Найланду Смиту потребовалось выбрать мне столь неудачную позицию. Кроме того, я никак не мог понять, куда подевался он сам. Видел ли он то же, что и я? Понял ли?
Ответ на свои вопросы я получил буквально в следующее мгновение. Раздался глухой мягкий стук, и что-то тяжело повалилось на ковер. До меня донесся напряженный шепот Найланда Смита:
— Не шевелитесь, Гревилль!
Сердце мое стучало, как кузнечный молот.
Я принялся считать секунды. Целая минута прошла в абсолютной тишине.
Теперь до меня дошло, что Смит скрывался в одном из двух небольших углублений, расположенных по бокам камина. Точно такие же были и в моей комнате — видимо, они имели какое-то значение для эксплуатации угольных каминов, коими некогда была оборудована вся гостиница.
Прошла еще одна минута. Ничего. Напряжение становилось непереносимым. И лишь на третьей мои уши уловили в звенящей тишине доносящееся из камина тихое шарканье, вроде того, которое возвестило о приближении карлика. Как я и предполагал, декоративная панель исчезла, и чье-то тяжелое тело пробиралось к нам по узкому дымоходу. Звуки доносились все громче… и вдруг смолкли.
Снова наступила тишина. Это был самый невыносимый момент. Я почти физически ощущал, как чей-то пристальный взгляд напряженно вглядывается в темноту спальни, однако не имел ни малейшего представления, чего ожидать дальше. Пусть даже нападения, но хоть бы знать, от кого, как?!
Крадущиеся шаги. Молчание.
— Куда он подевался? — внезапно тихо прошипел новый пришелец.
Сказано было по-арабски. Но не арабом!
Я решил, что новый гость пребывал в такой стадии волнения, что заговорил не на родном языке, а на языке карлика, чье отсутствие так его удивило. Однако у меня оказалось не слишком много времени для раздумий.