Дочь его врага
Шрифт:
— Роджер…
— Что?
— Можно тебя кое о чем спросить?
— Спрашивай, о чем ты хотела спросить?
Взгляд Роджера давал понять, что отныне у них нет друг от друга секретов, но у Джулии были на этот счет сомнения.
— Не о чем, а о ком. Об Инес Гарсиа.
— И что же тебя интересует?
— Что она для тебя значит?
— Ничего, — просто сказал Роджер. — Совсем ничего.
— Но раньше…
— Когда-то мы с ней были любовниками.
По небрежному тону Роджера можно было подумать, что использовать женщину и выбросить, как конфетный фантик, для него
— У нас с ней были отношения. Мы оба взрослые люди, со взрослыми желаниями и потребностями.
Роджер повернул ключ зажигания и нажал на педаль газа. Так вот что Инес имела в виду, когда говорила, что рядом с Роджером нелегко удержаться! — подумала Джулия. Это было бы даже забавно, если бы… если бы я в него не влюбилась.
Джулия отвернулась к окну. Да, она в него влюбилась. И это очень некстати, если учесть, что Роджера интересует только секс. Это ей нужна любовь до гроба, а ему вполне достаточно короткой интрижки, связи, призванной удовлетворить его «взрослые потребности». И какой из всего этого вывод? Если она не может получить Роджера на своих условиях, согласна ли она принять его на его условиях?
Ей не пришлось долго думать над ответом: да.
5
Джулия долго лежала без сна, глядя в окно, за которым ничего не было видно. Роджер сумел разжечь ее чувства и довести ее до такого состояния, что она готова взмолиться о пощаде. Но он был тверд в своем решении, что им следует лечь спать каждому в своей постели, и вот теперь ей предстояло еще неизвестно сколько времени лежать наедине со своими мыслями. Джулия положила ладонь на тонкую перегородку, отделявшую ее комнату от комнаты Роджера. Если бы можно было вобрать через перегородку часть его энергии и обрести покой… Чувства Джулии пребывали в таком смятении, что она не надеялась уснуть. Роджер ее хочет, она хочет его, казалось бы, все должно быть просто… Но, если бы жизнь была простой и ясной, они бы сейчас лежали в одной постели.
Никогда еще Джулия не желала мужчину так сильно. Она желала Роджера не только физически, он нужен был ей весь, со всеми его достоинствами и недостатками, с его смехом и грустью. Но больше всего ей нужно было его тело, и желательно прямо сейчас.
Джулия перевернулась на другой бок, но это не принесло ей успокоения. Сейчас ей мог помочь только Роджер, если бы он оказался рядом, в ее постели. Но он ясно дал понять, что не собирается спешить. Любые отношения между ними будут недолгими и начнутся только тогда, когда Роджер сочтет нужным.
В окно кто-то тихо постучал. Джулия встала, отдернула занавеску и всмотрелась в темноту. За окном стоял Даррин. Джулия быстро оделась, но обуваться не стала. Взяв кроссовки в руки, она в одних носках на цыпочках бесшумно прошла по коридору мимо комнаты Роджера и вышла за дверь.
На вопрос, что случилось, Даррин объяснил, что его дочь заболела, он хотел вызвать Роджера, но по ошибке постучал не в то окно.
— Может, все-таки разбудим его? — спросил он с сомнением.
— Не стоит, у него завтра трудный день, я поеду с вами и сделаю все, что нужно.
Джулия
По дороге мотор старого фургона начал барахлить, а на самом въезде в поселок чихнул пару раз и окончательно заглох. Даррин в досаде стукнул кулаком по рулю.
— Чертова колымага!
Джулия тронула его за плечо.
— Не переживайте, мы дойдем пешком.
Она взяла чемоданчик и вышла из машины. Небо на востоке уже начало светлеть, предрассветный воздух был прохладным. Дорога до дома Даррина заняла не больше четверти часа. Заболевшая девочка лежала на одеялах, жара у нее не было, но она дышала с трудом, лицо сильно отекло, от глаз остались одни щелочки. Джулия без труда распознала симптомы сильной аллергической реакции. Она немедленно сделала девочке укол, улучшение должно было наступить через несколько минут. Ожидая, пока лекарство начнет действовать, Джулия попыталась установить, что вызвало аллергию. Она стала расспрашивать Тапаку о том, что девочка ела накануне, не укусило ли ее какое-нибудь насекомое. Оказалось, что вечером, уже после ухода Роджера и Джулии к Мэри, так звали девочку, заглянула подружка и угостила ее орехами, которые, по-видимому, и вызвали такую реакцию.
Вскоре отек начал спадать, Мэри задышала свободнее. Однако Джулия боялась, что состояние маленькой пациентки может снова ухудшиться, девочку нужно было как можно скорее отвезти в стационар. Даррин сказал, что сейчас же пойдет к своему другу и попросит довезти его и ребенка до больницы.
— У нас очень хорошая больница имени Энтони Хогана, это доктор Роджер ее построил.
Джулия стала собираться в обратный путь. Даррин и Тапака стояли рядом с дочерью, трогательно держась за руки. По какой-то неведомой причине Джулии вспомнился Роджер. С чего бы это? Они-то никогда не будут стоять, держась за руки, у постели своего ребенка, ничего более нелепого и придумать нельзя. Она для Роджера — только потенциальный трофей. Женщина, в которой никому не удалось пробудить чувственность, — какой мужчина устоит перед таким вызовом? Роджер, конечно, не устоял. Мужчина вроде него уже само существование такой девушки, как она, считает вызовом его гордости.
У Джулии вдруг возникла острая потребность побыть одной, чтобы справиться с собственными чувствами. Эта потребность пересилила даже инстинкт самосохранения. Никого не предупредив, она взяла свой чемоданчик и тихо вышла из дома.
Идти пришлось гораздо дальше, чем представлялось Джулии. Путь казался нескончаемым. Джулия прибавляла шаг, когда слышала какие-то подозрительные звуки, она даже переходила на бег, стараясь не задумываться о том, кто или что было источником этих звуков. В некоторых местах дорога сужалась и деревья почти смыкались над ней, не пропуская первые лучи восходящего солнца. Джулия потеряла счет времени, она устала, ей было страшно. Как только в поле зрения появилась опушка, она свернула с дороги и села под дерево, чтобы немного отдохнуть.