Дочь кардинала
Шрифт:
Неохотно, ощущая подкатывающую к горлу тошноту, тем же вечером после ужина я направляюсь в комнаты, в которых разместили мою мать. Ей подали лучшие блюда ужина, и подали их с должным почтением и пиететом, положенным даме ее ранга. Входя, я замечаю, что тарелки, которые слуги выносят из комнат, пусты, значит, она хорошо поела. Ричард распорядился, чтобы ее поселили в северо-западной башне замка, как можно дальше от всех нас. Ее угловая башня не соединяется с основным строением никакими переходами, поэтому если ей будет позволено выходить
Я приседаю перед ней в поклоне, поскольку она все же моя мать и я должна проявить к ней уважение, но тут же выпрямляюсь и смотрю прямо ей в лицо, высоко подняв голову. Я кажусь себе упрямым непослушным ребенком, и это мне не нравится. Но мне всего лишь семнадцать лет, и я трепещу перед властью, которой обладает надо мной моя мать.
– Твой муж намеревается держать меня здесь как заключенную, – холодно произносит она. – И ты, моя родная дочь, будешь моим тюремщиком?
– Ты и сама знаешь, что я не могу ему не подчиниться.
– Ты должна была подчиняться мне.
– Ты бросила меня, – неожиданно говорю я, чувствуя сильнейшее желание ответить. – Ты бросила меня с Маргаритой Анжуйской, которая втянула меня в ужасную битву, окончившуюся поражением и смертью моего мужа. Я была немногим старше ребенка, и ты бросила меня на поле сражения.
– Ты заплатила за немыслимые честолюбивые устремления, – заявляет она, – амбиции твоего отца. Это они стали причиной тому, что нам пришел конец. А теперь ты идешь следом за еще одним честолюбивым мужчиной, как собака, точно так же, как следовала за своим отцом. Ты хотела стать королевой Англии! Знай свое место!
– Мои честолюбивые устремления меня никуда не завели, – протестую я. – Меня взяла в плен Изабелла, моя родная сестра! – Я чувствую, как в моей груди злость смешивается с обидой. – Меня некому было защитить. Ты позволила Джорджу и Изабелле держать меня под замком против моей воли. Ты сама спряталась под защитой святого места, а меня бросила как трофей на поле сражения. Меня мог взять кто угодно, и со мной могло случиться все, что угодно.
– Ты позволила своей сестре и своему мужу украсть у меня все мое состояние.
– И как же я могла им помешать это сделать?
– А ты вообще пыталась это сделать?
Я молчу в ответ. Я действительно ничего не предпринимала.
– Верни мне мои земли и отпусти меня. Скажи своему мужу, что он должен это сделать. Скажи об этом королю.
– Я не могу, – неслышно отвечаю я.
– Тогда скажи об этом Изабелле.
– Она тоже ничего не может сделать. Она ждет ребенка и даже не может бывать при дворе. Да и если бы могла, король никогда не послушает нас, если наши пожелания будут отличаться от того, что хотят его братья.
– Я должна быть
– Не могу, – отвечаю я, качая головой. – Бессмысленно меня об этом даже просить. Я бессильна и ничего не могу для тебя сделать.
Вот она бросила на меня яростный взгляд, и я понимаю, что она по-прежнему может меня напугать. Только в этот раз я могу выдержать ее взгляд и не опустить глаза.
– Мы проиграли, – говорю я. – Я замужем за человеком, который меня спас. У меня нет никакой власти, как нет ее у Изабеллы и у тебя. Я ничего не могу сделать для тебя, если этого не захочет мой муж. И тебе, как и нам с Изабеллой, придется смириться с тем фактом, что мы проиграли.
С чувством неимоверного облегчения я покидаю дом, где все пропиталось молчаливо мрачным присутствием моей матери, запертой в северо-западной башне, и отправляюсь к Изабелле, в замок Нортон Сэйнт Филипп в Сомерсете, чтобы присоединиться к ней в ее уединении. Ребенок рождается раньше срока, и длившиеся два дня роды не причинили ей особой боли, лишь привели ее в состояние огромной усталости.
Повитуха протянула мне ребенка.
– Девочка, – только и сказала она.
– Девочка! – восклицаю я. – Иззи, посмотри, какая у тебя родилась красавица!
Она почти не смотрит на совершенное лицо ребенка, гладкое и ровное, как жемчужина, с темными длинными ресницами.
– Ах, девочка, – отзывается она безо всякой радости.
– Повезет в следующий раз, – сухо говорит повитуха, собирая испачканные кровью простыни и вытирая руки о засаленный фартук. Теперь она оглядывается в поисках стакана с элем.
– Но тебе уже несказанно повезло с девочкой! – протестую я. – Неужели ты не видишь, какая она красивая? Иззи, посмотри, она даже не плачет!
Крохотное личико открывает рот и потешно зевает, сладко, словно котенок. Изабелла даже не протягивает руки в ее сторону.
– Джордж был настроен только на мальчика, – говорит она. – Он не станет меня благодарить вот за это. Он воспримет это как провал, мой провал.
– Может, в следующий раз родится мальчик?
– А вот она рожает не переставая, – с раздражением говорит Изабелла. – Джордж говорит, что ей скоро должно отказать здоровье. Они рожают по ребенку почти каждый год. Может, она когда-нибудь умрет в родах?
Я быстро крещусь, чтобы защититься от дурного пожелания.
– Так у нее же почти всегда рождаются только девочки, – пытаюсь я ее утешить.
– Она уже родила одного мальчика, чего уже предостаточно, чтобы занять титул принца Уэльского, и в этом месяце она рожает снова. Что, если у нее будет еще один мальчик? Тогда у них будет сразу два наследника на трон, который узурпирован их отцом. А Джордж еще на шаг отодвинется от короны. Как Джордж сможет стать королем, если у нее будут еще сыновья?