Дочь клана

Хауэлл Морган

25

Дар и Нир-ят ушли на следующее утро в сопровождении двух матерей, пожелавших навестить палату клана Ят. Из-за того, что они с Нир-ят уходили не одни, Дар не смогла еще раз заглянуть на пастбище к Ковоку. Она побоялась, что об этом могут донести Кат-ма. Дар уже боялась того, что мутури Ковока может стать для нее преградой на пути к счастью. Из-за этой тревоги Дар покидала клан Ма с еще более тяжелым сердцем.

Погода выдалась под стать настроению Дар. Сырой туман

пеленой занавесил дорогу, спрятал горы. Ближе к полудню начался моросящий дождь. Все шли молча, и это вполне устраивало Дар, потому что у нее вовсе не было желания болтать. Четыре матери устроились на ночлег под выступом скалы и не смогли разжечь костер. На следующий день морось сменилась проливным дождем. Домой Дар пришла вымокшей до нитки.

Тепло и еда отогрели тело Дар, но не ее душу. Короткая встреча с Ковоком только усилила боль разлуки. Тоска и желание стали такими же ощутимыми, как голод или жажда, и столь же нуждающимися в удовлетворении. Но Дар понимала, что в скором времени ждать счастья невозможно.

Дар скрывала свои чувства как только могла. Ее немного утешало то, что у несчастья нет запаха. Каждый день она не покладая рук трудилась в кухне, надеясь, что от тяжелой работы хоть немного уймется сердечная боль. Готовить она стала лучше, но на душе по-прежнему было уныло. Она думала, что никто не замечает ее настроения, пока ее не призвала к себе верховная мать.

Войдя в Большой зал, Дар застала там Мут-ят, стоящую у окна. Небо было серое, коричневые вершины гор припорошил первый снег. Верховная мать обернулась и улыбнулась.

— Даргу-ят, я рада видеть тебя, — она подошла и прикоснулась к татуировке на подбородке Дар. — Жвар-ят славно потрудилась.

Дар улыбнулась в ответ и поклонилась Мут-ят.

— Мне очень нравится эта татуировка, Мать.

— Так и должно быть. А нравится ли тебе быть уркзиммути?

— Очень.

— Я понимаю почему: мне довелось пожить среди вашавоки, — сказала Мут-ят, — когда моя мутури была королевой, я часто посещала их. Тогда правил старый король-вашавоки. Он был не такой, как его сын.

— Я слышала об этом, — сказала Дар.

— У вашавоки нет Фатмы, — сказала Мут-ят, — вот почему королем теперь стал сын, хотя он жесток и у него странные желания.

— Он любит убивать, — сказала Дар, — я сама это видела.

— Без Фатмы у нас тоже были бы такие же жестокие и странные королевы.

— Я слышала о Фатме, — сказала Дар, — но не уверена, правильно ли понимаю, что это такое.

— Фатма — это особый дух, — сказала Мут-ят, — мут ла сотворила его в незапамятные времена и даровала его самой первой королеве. Этот дух включал в себя мудрость, сострадание и крепость. Перед смертью королева передала Фатму той матери, которая лучше всех смогла бы править уркзиммути. Если бы старый король-вашавоки был наделен Фатмой,

он бы передал этот дух своему недостойному сыну и теперь вашавоки имели бы хорошего короля.

— Стало быть, Фатма не переходит от матери к дочери? — спросила Дар.

— Иногда так бывает, но часто — нет. Мут ла управляет королевой перед ее смертью.

— Когда ты отвела меня в то место, где я переродилась, ты упоминала о Фатме. Ты сказала, что именно там этот дух вернулся к уркзиммути.

— Я рада, что ты помнишь об этом, — сказала Мут-ят, — фатма передается тогда, когда королева близка к смерти. Когда вашавоки разрушили Таратанк, они убили королеву и всех ее приближенных. Фатма была утрачена, и у нас не стало королевы. Воцарился хаос. Многие погибли, многие потерялись.

— А как вернулась Фатма? — спросила Дар.

— Родилось дитя, наделенное этим духом. Эта мать выросла и стала королевой, — Мут-ят взяла Дар за руку и наклонилась ближе, — если уркзиммути снова потеряют Фатму, страшные времена вернутся. Я говорю тебе об этом, потому что боюсь этого больше всего на свете, — лицо Мут-ят стало печальным, — когда Фатма перешла к моей сестре, она стала королевой. Теперь она живет среди вашавоки в Тайбене. Там больше нет ни одной матери уркзиммути, только сыновья. Она больна. Она может умереть.

Дар видела колдуна, который якобы лечил королеву от ее странной хвори. Ей показалось, что этот человек не способен на милосердие.

«Скорее всего, он и наделил ее этой болезнью», — подумала Дар.

— Сыновья должны увести королеву оттуда, — сказала Дар.

— Я согласна с этим, — сказала Мут-ят, — но сыновья повинуются королеве, а не мне.

— Она желает оставаться там?

— Она так говорит.

— Почему?

— Этого я не знаю.

Хотя Дар неловко было давать верховной матери совет, она решила, что стоит это сделать.

— Я думаю, — сказала она, — тебе следовало бы навестить королеву и узнать правду.

— Колдун запретил это делать.

— Уркзиммути не повинуются этому колдуну.

— Ему повинуется королева, — ответила Мут-ят, — матерей туда не пускают. Уже пять зим, как никто не видел королеву. Даргу, я так думаю, что этот злодей околдовал нашу королеву и взял власть над нею.

Дар подумала о том, что это возможно, но она была озадачена тем, что Мут-ят говорит с ней о таких вещах. Казалось бы, о таком положено говорить на Совете матриархов, а не с кем-то вроде нее. Но тут Дар вдруг поняла, к чему ведет этот разговор, и от волнения у нее засосало под ложечкой.

Мут-ят учуяла страх Дар, но продолжала:

— Даргу-ят, ты мать уркзиммути, ты дочь сестры королевы. Но вашавоки глупы. Они этого не увидят. Ты могла бы отправиться в Тайбен. Ты могла бы увидеть королеву и узнать, что с ней стряслось.