Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
Вихрь распался. Маму впечатало в стену, и по ней она сползла, свернувшись в позу эмбриона, — умерла! Проклятый Рахсим, целый и невредимый, быстро шевелил пальцами, сплетая чёрные нити своего чёрного волшебства, и Хрийз с криком метнулась вперёд, заслоняя собой. Вообще ни о чём не думала, даже осознать толком, что шансов нет, не хватило времени. Взмах ножом — комнату вспорола вспышка ослепительного Света. Память полоснуло воспоминанием: аль-нданна Весна поднимает пылающий меч, и в следующий же миг воспоминание стало реальностью — сквозь руку будто прошёл ток высокого напряжения, резкий электрический
Хрийз отбросило назад, на стену и сквозь стену, прямо под пасмурный дождик, впившийся в призрачное тело не хуже раскалённой лавы. А потом вернуло назад, как возвращается назад диск йо-йо, — под очередной удар. Тут бы ей и конец, но мимо пронесло стремительную крылатую тень, и Яшка с дичайшим воплем долбанул проклятого колдуна во второй глаз — и с тем же результатом! Рахсим взвыл, теряя человеческий облик полностью, и мама поднялась на колено, и Олег зашёл со стороны двери, и даже Каринка схватила что-то со стола, кажется, дырокол, и запустила в гада. За дыроколом протянулся бирюзовый магический след стихий Воды и Жизни…
И тьма съёжилась, лопнула, забрызгала грязными кляксами светлую стену.
— Жива? — спросила мама, вставая рядом.
Хрийз медленно кивнула, не веря ещё, что всё закончилось, и, по-видимому, закончилось навсегда.
— Мама! — губы запрыгали, слёзы выкатились сами, кинулась прижаться, поймать мамины руки, вновь ощутить дорогое, такое родное, тепло — и ничего не вышло.
Не могут живые обнимать призраков. Никак.
Олег лежал у двери, неподвижно, откинув руку, и Хрийз поразилась, насколько тонкой и изящной была его кисть, и даже впившиеся в пол кривые когти не портили благородную красоту. «Кто же он по происхождению?» — ошалело подумала Хрийз. — «Неужели королевский сын?» Почему именно королевский, сама не знала. Но в голове засело именно такое сравнение почему-то…
— Олег, — позвала она, внезапно испугавшись: слишком долго, слишком неподвижно лежит, а он ведь неумерший, он не может, не должен просто так лежать! — Олег!
Мир поплыл, размываясь сухим жаром безвременья. Хрийз хорошо знала эту сумеречную зыбь — грань мира, за которой — неумолимые волны хаоса изначального.
— Олег!
Тёмная, размытая фигура подняла ладонь в отталкивающем жесте:
— Ни шагу больше.
Хрийз не посмела ослушаться, остановилась.
— Олег!
— Я поднял свою Тень, — печально ответил он, как будто это всё объясняло.
Силуэт его колебался, то собираясь в цельное тело, то вновь размываясь в полутёмный аморфный сгусток.
— Вернись! — упрямо потребовала Хрийз.
— Нет.
Короткое
— Олег!
— Это я вытолкнул тебя в Третий мир, — сказал неумерший, и Хрийз не увидела, но именно почувствовала его улыбку, грустную и вместе с тем ласковую, как прощальный поцелуй заходящего солнца.
— Ты…
— Я. Это я провёл тебя между мирами сквозь дыру в скале Парус. Потому что он к тебе уже принюхался. Он бы тебя сожрал, никто не спас бы. А так появился шанс…
Шанс. Отсюда, из настоящего, прошедший в тоске и лишениях первый год в Сосновой Бухте казался раем, из которого слишком рано, слишком несправедливо изгнали. Хрийз была бы рада сейчас вернуться в Службу Уборки к простой, лёгкой и понятной работе, только как, кто бы подсказал!
— Олег, вернись, — попросила Хрийз и не удержалась, всхлипнула: — Пожалуйста!
— Не могу, — он развёл руками.
— Как же ты!
— Я — Проводник стихии Смерти, — сказал он строго. — Провожать уходящие души — моя работа. Просто сейчас я увожу себя сам — вслед за собственной Тенью.
— Вернись!
— Удачи в бою, княжеское дитя. Она тебе понадобится.
Вкус пряной жажды на губах. Серый сумрак, прожигающий насквозь. И тающие на зыбких волнах чужие следы. Олег…
Туман рассеялся. Снова — кабинет страшного доктора, чёрные жирные пятна на светлой стене — всё, что осталось от Рахсима, Каринка на кушетке, сидит, обхватив колени, рядом щерится в оскале Яшка, и что-то с ним не так, но что — не понять… Мама — за спиной, рядом, чувствуется исходящая от неё грозная сила. Олег… на полу… под дверью…
— Он поднял свою Тень, — сказал над нею чей-то усталый голос.
— Что?
Как в кабинете оказался этот немолодой усталый мужчина в строгом сером костюме при галстуке, Хрийз не поняла. Зато узнала лицо! Это лицо много раз смотрело на неё из телевизора в той, прежней, счастливой детской жизни. Только там этот мужчина бы, пожалуй, моложе. Лысина была меньше. И тени под глазами незаметнее…
— В-вы…
— Моя дочь, Темнейший, — почтительно произнесла мама, и Хрийз услышала в её голосе неподдельное уважение.
Уважение младшего к старшему. Ученика к учителю. Подчинённого — к руководителю, доказавшему свой авторитет не словами, но делом.
— Симпатичная, серьёзная молодая девушка, — сказал он. — Приятно познакомиться. Хотя, учитывая обстоятельства, предпочёл бы осуществить знакомство в другом, более приятном месте… н-да.