Дочь княжеская. Книга 4

Чернышева Наталья Сергеевна

— Ну… ты могла бы спросить у отца…

Мила снова качнула головой:

— Я на Грани над ним старшая, так получилось. Я никогда не проявляла свою власть над ним. Никогда не показывала. Не приказывала как Старшая Младшему. А вот пришлось, потому что он хотел тебя убить, княжна. А тебя — сейчас! — убивать нельзя. Мир не простит.

— Он сказал, что мы уже умираем, — тихо ответила Хрийз. — Что нам уже ничто не поможет, кроме как милосердие проводника Стихии Смерти. Мила, это так?

— Почти.

— Почти?!

— Отец

не видит иного выхода. Но он есть! Вы, живые, вы можете выбирать и через свой выбор менять судьбы свои и всю реальность. Отец забывает об этом, его ведет Долг его сущности, и он уже не способен видеть так, как видел раньше.

— А ты — видишь, Мила?

Бледная улыбка без клыков, бездонный черный взгляд больших, по-детски круглых глаз.

— Я — сумасшедшая.

— Не говори так! — вскрикнула Хрийз. — Не наговаривай на себя! Ты не безумна!

— Да ладно, — отмахнулась Мила. — Какая разница. Я привыкла.

— Так отвыкай.

Девочка пожала плечами, и вдруг спросила:

— А как ты сама взрослела, княжна?

Хороший вопрос.

— Не знаю…

— Подумай. Вспомни. Как?

— Я… я попала в ваш мир внезапно. Домашняя тихая девочка, — Хрийз сильно стиснула пальцы, не замечая, не чувствуя боли. — Мне было плохо, больно, одиноко. Я работала в Службе Уборки, потом на жемчужных плантациях, потом учиться в мореходку пошла. И как-то так со мной были рядом те, кто помогал… Даже старый Црнай научил… жизни. А потом прошла инициация. А потом и отец вон… решил уже, что хватит. Наверное. Не знаю… и ещё сЧай… и Гральнч… и учитель Несмеян… ну не знаю я, Мила! Может быть, спросишь у Ненаша? Или у Дахар. Они к тебе ближе.

— Я спрошу, — серьезно кивнула Мила. — Спрошу у всех. Потом, когда мы вернемся.

— Ты веришь, что мы вернемся?

Хрийз не верила. Она понимала отчетливо, что попытка обрушить Алую Цитадель скромными силами их небольшого — умирающего! — отряда это полет камикадзе в жерло действующего вулкана. Вулкан, может быть, и заткнется. Но камикадзе никто не спасет, на то он и камикадзе.

— Я не верю, — серьезно ответила Мила. — Я — знаю.

— Откуда? Ты умеешь провидеть будущее?!

— Я — сумасшедшая, — кивнула Мила. — Безумным дано больше, чем сохранившим рассудок свой в целости. Я знаю, что мы вернемся.

Хрийз сидела на подоконнике своей же собственной комнаты, обхватив коленки руками, и думала, что Мила, все же, ошиблась. Как можно вернуться, если у тебя не осталось тела? Разве что родиться снова, младенцем в собственном роду. Но род Сирень-Каменногорских сошелся на ней, Хрийз, незаконной дочери последнего князя. Разве только отец жив и возьмет женщину…

Хрийз не возражала, чтобы отец женился снова, и чтобы у него были дети. Вот только ей очень не хотелось обретать посмертие через новое рождение. Младенцы

же ни беса не помнят ничего! Душе дается новая личность, которую приходится заново растить с нуля. Признаем честно, перерождение — это замечательно, душа бессмертна — прекрасно. Но прежняя личность, то самое “я”, зовущееся Хрийзтемой Браниславной, умрет без возврата.

“Не хочу”, — вздрагивая, шептала Хрийз про себя. — “Не хочу!”

К спине прильнуло солнечное ласковое тепло. Голос Карины шепнул в ухо:

— Добрый ангел, тебе плохо?

Хрийз почти физически ощутила поток магии, бьющий в тугой ком отчаяния, бьющий безжалостно, до острых осыпающихся осколков.

— Карина, — тихо ответила Хрийз, отстраняясь. — Спасибо, но не надо. Не надо ко мне прикасаться. Это может тебе повредить…

— Как? — спросила Карина, невольно напомнив своим вопросом Милу Трувчог. — Как именно? Ты помогаешь мне, я — тебе. Я вот спала спокойно, знаешь, давно не спала уже так спокойно. С тобой — хорошо.

Хрийз вдруг задержала взгляд на постели. Карина лежала там! Укрытая одеялом до подбородка, темные волосы по подушке, рука свесилась до пола…

— Ты…

— Я сейчас тоже призрак, — хихикнула Карина, шевеля полупрозрачными пальцами.

— Возвращайся обратно!

Хрийз испугалась не на шутку. Она о таком не знала ничего, не читала даже. По Грани ходят, погружаясь в сон между явью и навью, но это умение высших магов или уже инициированных стихийников, для простой, пусть и одаренной девочки, спонтанный выход из собственного тела смертельно опасен. Достаточно себя вспомнить! И как все вокруг оберегали… Хафиза, Чтагар, сТруви…

А у Карины нет никого, кроме нее, Хрийз.

— Ну-ка, пойдем, — она ухватила Карину за руку, и пальцы не прошли сквозь чужую призрачную плоть, как Хрийз того опасалась. — Пойдем обратно! Сейчас же.

Карина спала, а Хрийз сидела у неё в ногах, не зная, что теперь делать, а, самое главное, как не навредить ещё больше. Стихия Воды, и, похоже, Стихия Жизни. Две инициации в одной, и бедный ребёнок не просто не справился, к ней притянуло какую-то дрянь, питавшуюся её силой. Хрийз не могла увидеть подробностей, но чувствовала мертвящую сеть, опутавшую юную душу.

Знакомую очень сеть. А как именно знакомую, вспомнить не могла. Хотя так важно было вспомнить! Вспомнишь — значит, сумеешь расплести. Расплетёшь — одной жертвой станет меньше. Даже если ценой окажется собственная псевдожизнь в призрачном состоянии.

Хрийз не узнавала себя. Такой ярости она ещё не испытывала. И такой силы… Она чувствовала, что сумеет разнести в клочья тварь, присосавшуюся к Карине. И ещё что-нибудь, причём тоже в клочья. Артефакт Света, подаренный аль-нданной Весной, остался при ней и сейчас слабо пульсировал, накапливая потенциал. Остался и раслин, и Хрийз чувствовала его, как никогда раньше. Она понимала, что может зачерпнуть из резерва столько, сколько понадобится, но, хотя искушение было велико, девушка понимала, что резерв лучше оставить до подходящего случая. А случай вскоре представится, можно даже не сомневаться.