Дочь княжеская. Книга 4

Чернышева Наталья Сергеевна

За окном, где-то далеко над морем шла гроза. Хрийз не столько видела её, сколько чувствовала — на Грани мира шла битва, может быть, против армии Третерумка, как знать. А значит, под угрозой оказался не только Третий Мир, но и Земля. Ничего ещё не закончилось. Война продолжается. Незримая, и от того ещё более страшная.

Может, в Геленджик проник один из магов Опоры? И строит здесь, сейчас, портал в свою проклятую Империю паразитов? А Карина — одна из его жертв. Кроме Карины, могут быть и другие. Бездна адова, каким невыносимым способно оказаться бессилие!

Как же не хватало рядом умных взрослых!

Магов, наставников, просто сильных людей. Лилар не хватало. Канча сТруви, при всём том ужасе, который он внушал как проводник стихии Смерти. Кота Твердича, Дахар и Ненаша. Отца.

И сЧая.

Хрийз осторожно сдвинулась к изножью Каринкиной кровати, подтянула ноги, обхватила коленки руками. Привязка привязкой, глупость глупостью. А боль потери разъедала душу почище cерной кислоты.

Только подумать. Даже если вернётся обратно… призраком… что её ждёт? Ничего хорошего, ясное же дело. Какая же была дура, аж в затылке свербело, вот какая дура. Привязка, видите ли, не нравилась. На аркане, видите ли, тащили её. Да не смогла бы связать ничего такого никогда в жизни, если бы не…

«Договаривай», — сердито сказала Хрийз сама себе. — «Договаривай, договаривай. Не мнись. Запала ты на него. Сразу. С самого начала. Когда он тебе утопиться не дал. Только дурью мучилась и его мучила, и сколько же времени было потеряно, сколько времени…»

Вернуть бы. А как вернёшь?

Вот уж поистине, что имеешь, то не ценишь, а потерявши — плачешь.

сЧай.

Каменные стены пещеры, чёрная вода и звонкая капель где-то за углом. И как же хочется шагнуть, прижаться щекой к груди и ощутить на волосах жёсткую ладонь… но нельзя, нельзя, время утекает, сыплется, как песок сквозь пальцы, надо спешить, иначе окно возможностей закроется, оно уже закрывается, промедлишь немного — пропадёшь навсегда.

— Я бы оставил тебя здесь, — сказал сЧай. — Если бы знал, что это поможет…

— Не поможет, — тихо ответила Хрийз.

— Да, — кивнул он.

И всё-таки коснулся ладонью. Тепло по щеке, мучительный обжигающий жар, и наплевать бы на всё, прижаться бы, поцеловать, но секундное промедление, и миг ушёл. Больно, будто половину сердца сама себе отрезала тупым ножом.

— Мы вернёмся, — сказала Хрийз яростно. — Победим и вернёмся. Уничтожим гадину, и вернёмся!

— Хотел бы я в это верить, ваша светлость.

«Какая я вам светлость!» — поднялся в груди неслышимый крик, но вслух Хрийз лишь повторила уже сказанное:

— Мы победим. И вернёмся. Вот верьте, пожалуйста. Если вы верить не будете, кто будет?

— Магия удачи? — бледно усмехнулся сЧай.

Магией удачи называли детское убеждение в том, что если не веришь в плохое, то плохое с тобой не случится. Что-то в этом было, наверное. Потому что гиблое это дело, идти на бой, точно зная, что непременно проиграешь. Надо верить в победу, надо. Даже если расклад совсем не радостный. И если ты в мыслях своих уже сдался, то разве сможешь сражаться хотя бы даже в половину силы?…

— Да хоть бы и такая магия, — тихо ответила Хрийз. — Неважно. Мы ведь вернёмся…

— Обязательно, —

сказал сЧай. — Непременно.

Он обнял её, и всё-таки она прижалась щекой к его груди, как и хотелось, но всего лишь на мгновение.

— Пора.

— Пора.

Не время для чувств.

Не время…

Мила Трувчог провела по Грани. Хрийз не запомнила пути, может быть, и зря не запоминала, но её тогда это волновало мало. Алая Цитадель встала перед маленьким отрядом во всей своей грозной мощи. Чудовищная воронка, как чёрная дыра, поглощающая всё, попадавшее в её зону влияния.

На миг ударило паникой — ты, наивная, собралась сражаться вот с этим?! Возьми ноги в руки, княжна, и беги, покуда жива и способна соображать хоть что-то!

— Я тебя уничтожу, гадина! — Хрийз сама не заметила, как выкрикнула эти слова вслух. — Уничтожу! Слышишь?

Ответом ей была лишь страшная и безжалостная ухмылка тьмы.

Тьмы, которая…

Хрийз выдернуло из воспоминаний в последний миг. Мрак отхлынул от лица, собираясь в недовольную тень на подоконнике, где Хрийз недавно сидела сама.

— Тварь, — с искренней ненавистью прошипела девушка и крикнула в голос: — Проявись!

Приказ залил окно нестерпимым Светом, бросив на стены резкие тени. Тьма скорчилась, обретая зримый облик.

— Ты! — выдохнула Хрийз яростно. — Всё-таки ты.

Она узнала врага! Она слишком хорошо его знала.

На подоконнике, пойманный в ловушку Света, застыл без движения Олег.

Хрийз подошла ближе.

— Остановись, — тихо попросил Олег и, явно превозмогая себя, добавил: — Пожалуйста.

— Боишься? — сердито спросила Хрийз.

Он пожал плечами:

— Боюсь.

— И так легко признаёшься! — поразилась девушка.

— Боюсь за тебя, твоя светлость, — титул прозвучал не издевательством, как следовало бы ожидать, а простым отражением факта.

Светлость. По происхождению, по признанию. И по магии, разливавшейся сейчас от артефакта, подаренного когда-то аль-нданной Весной.

— Ты слабее, — продолжал Олег. — Я могу убить тебя без особых проблем.

— Убивай, — тоном "ещё посмотрим, кто кого убьёт" предложила Хрийз.

Олег беззвучно рассмеялся, показывая кончики клыков:

— Как же тебя угораздило, а? Маг Жизни… и на тебе, полноценная нежить. Сказать кому — ведь не поверят.

— Не твоё дело! — окрысилась Хрийз.

Ярость поднялась в ней тяжёлой удушливой волной. На мгновение всё вокруг потемнело, отдалилось и завертелось, как в чудовищной воронке или аэродинамической трубе. Потом схлынуло. Хрийз обнаружила, что сидит в углу, на значительном отдалении от подоконника, а Олег не сдвинулся с места. Зато в окне небо изрядно посинело, готовясь выцвести в очередной рассвет.