Дочь колдуна
Шрифт:
— Мерзкий колдун.
Решительно развернувшись, она пошла вниз по улице и, миновав несколько кварталов, пробралась к мельничному мосту. Там ее ждали тролли. Они сидели среди верб и камыша, по грудь в воде. Так что издалека могли бы показаться прибрежными валунами. Заметив старушку, Гунар вылез на берег и положил на землю Оливию Гримгор.
— Как вы велели, усыпил и никакого вреда.
В отличие от стражников, старушка отлично говорила по-датски.
— Спасибо и спокойной ночи, — ответила она и тут же добавила: — Деанимация, Гунар.
Тролль замер,
Тем временем Сигурд незаметно погрузился в воду с головой и сполз на глубину. Изабелла заметила это слишком поздно. Она вскинула руку, направив ее на пузырящуюся темную воду, и закричала:
— Деанимация, Сигурд!
Ничего не произошло. По крайней мере, с Изабеллой. Что там было с троллем, никто не знает.
— Вылезай! — закричала инквизиторша. — Я тебя все равно найду! Вычислю по звездам и раскрошу на мелкую гальку!
Но Сигурд и не думал появляться. Зато Оливия пошевелилась и застонала сквозь сон. Изабелла выругалась, потом направила руку на стелющуюся к воде вербу и забрала ее силу. В считаные минуты дерево высохло, а сеньорита Вальдес вновь стала молодой и прекрасной. Она подняла Оливию и вернулась на улицу. За углом, на Мюленштрассе, девушку ждала городская стража.
— Это дочь колдуна, — объявила госпожа инквизитор. — Нужно препроводить ее в тюрьму.
Рослый сержант с сомнением посмотрел на спящую девочку, но спорить не стал. Вся остальная стража к тому времени уже окружила особнячок на Ан дер Мауер. Первоначальный план инквизиторши предполагал начать штурм незамедлительно, но вышла небольшая осечка. С помощью мальчика-ученика Изабелла рассчитывала разгадать наложенные на дом охранные заклинания, и ничего не вышло! Парень сам применил какую-то непонятную магию и просто исчез! Только чугунная голова карлика на воротах показала язык, хотя это произошло так быстро, что сеньорита Вальдес подумала — показалось. Единственным козырем теперь оставалась дочь колдуна. Нужно было поместить ее в надежное место и хорошенько допросить. Поэтому Изабелла отменила штурм, но оставила оцепление особняка.
9. Пространство и время
Николас очнулся в маленьком сыром дворике. Гнилью и плесенью там пахло просто невыносимо. Мальчик попытался подняться, но его остановила боль во всем теле, а еще жуткая усталость. Ник полежал несколько минут, собираясь с силами, потом все-таки встал и огляделся. Место было знакомое. Тот самый дом, где квартировал колдун с учениками. Вот только двор был куда более запущенным. Трава и сорняки вымахали по колено и совершенно скрыли мощеные дорожки. Грибы оккупировали клумбу и взбирались по черным, гнилым балкам дома. Несколько кирпичей на фасаде раскрошились.
Кряхтя и хромая, Николас поднялся на крыльцо, сдвинул скрипучую дверь и шагнул в прихожую. В доме царил полнейший разгром. Разбросанные повсюду вещи и бумаги пожирала
— Оливия? — проговорил мальчик и вздрогнул от звука собственного голоса, хриплого и старческого.
Пожалуй, так могла бы выглядеть мама Оливии. Или сама девочка лет через двадцать. Николас пересек комнату и сорвал паутину с зеркала. Рука была стариковская, морщинистая. Лицо оказалось не лучше.
— Да что же это такое? — забормотал Ник. — Я что, всю жизнь проспал, что ли?
Потом пришла другая мысль:
— Зато Оливия выросла и стала прекрасной… Тролли не причинили ей вреда…
Старенький Николас бесцельно прошелся по дому, потом сел в углу. И забылся, но ненадолго.
— Эх-эхэ, — протяжно вздохнул Ник. — Что же это за колдовство такое?
И неожиданно его осенило:
— Это же все та злобная старуха! Она отобрала мою молодость!
Тут Николасу стало очень себя жалко, он заплакал тихо и бессильно.
— Вот так-то ты и прожил жизнь, Николя. Раз — и нету!
Это имечко неожиданно покоробило Ника. Столько лет его никто так не называл… Из каких глубин памяти оно вообще выползло? Воспоминание как будто услышало мысленный вопрос, покинуло укромный уголок и явилось во всей красе. Ник почувствовал себя малышом полутора лет. Отец тогда еще был жив, только вечно в отъезде. Мама не работала в поле, а частенько надевала купленное в городе платье, садилась у окна, мечтала и говорила с детьми нарочито вежливо.
— Ах, Николя, ну зачем же вы опрокинули чашку? Скоро вернется папа и заберет нас из деревни.
Но папа так и не вернулся, и скоро такие разговоры прекратились.
Ник быстро повернул голову направо и увидел, как стремительно ускользает густая черная Тень.
— Я еще до тебя доберусь, малыш Николя! — старичок погрозил пятну на обоях.
Вычислив Тень, Ник успокоился и прекратил себя жалеть. Стоило разобраться, что произошло, что за колдовство случилось и как с ним бороться. Николас поднялся, добрел до окна, отдернул шторы. Ткань напиталась сыростью и рассыпалась прямо в руках. За грязными стеклами лежала пустынная набережная, только одинокий старик торговал выпечкой с лотка.
— Я помню его, — прошамкал Николас.
Вчера на том же месте стоял мальчишка с такими же кренделями. Оливия купила у него пару рогаликов и для папы маковый бублик. Как же этого паренька звали? Юрген. Или нет… Юнгвар? Почему-то Нику показалось это важным.
— Схожу к нему, узнаю, какой нынче год, — решил Ник и вышел из гостиной, уверенно хромая.
Выбравшись из дома, старичок преодолел заросли во дворе, с трудом отодвинул тяжелые ворота и вышел на улицу. Там все переменилось. Дома были другими, церковный шпиль куда-то пропал. Ник поглазел по сторонам и пожал плечами. Обошел квартал, по переулку выбрался на набережную и направился к одинокому торговцу.