Дочь Льва
Шрифт:
— Стрелял? — Холод пробежал по его спине.
— О да. — Она закатала рукав и показала шрам. Плечо было нежное и белое, гораздо белее, чем сильные, загорелые кисти рук.
— Не надо, я верю, — резко сказал он. Господи, какая сволочь послала пулю в это хрупкое, нежное тело? Ему стало тошно.
— Голова болит, эфенди? — участливо спросила она. — Вы очень побледнели. Наверное, вам лучше лечь.
Голова шла кругом от всего этого потока информации, и Вариан охотно лег. Сейчас нет смысла ее уговаривать. От горя она плохо соображает. Даже ее участие — на грани паники.
Но
Ее опека продолжалась и на следующее утро, пока Вариан не увидел, что она укладывает сумку. Он мягко указал ей, что они никуда не пойдут.
Ее лицо окаменело.
— Потому что вы не доверяете проводнику-женщине?
— Юной девушке, — поправил Вариан. — Я не тебе не доверяю, а…
Дальше она не стала слушать, вскинула сумку на плечо и вышла из хибары. И хотя Петро в панике заверещал, у Вариана было сильнейшее искушение отпустить ее. Правда, альтернатива была одна — связать.
Беда в том, что отпустить ее одну было равносильно убийству — и это после того, как она и ее друзья спасли ему жизнь. Чтоб ей пусто было! Вариан скрипнул зубами и вихрем вылетел из хибары вслед за ней.
Глава 4
«Али будет пускать слюни, увидев этого человека», — подумала Эсме, когда они через два дня подошли к Рогожине. Хотя двор визиря мог похвастать самыми красивыми юношами Оттоманской империи, рядом с английским лордом все они будут выглядеть троллями. Высокий, хорошо сложенный, он вышагивал с надменностью султана даже тогда, когда они пробирались по болоту под непрерывно хлещущим дождем. Его высокомерие вызывало уважение: простой смертный в таких условиях умеет только браниться. К тому же его внешний вид не одного царедворца заставит лить слезы.
У него прекрасная гладкая кожа, как у избалованной наложницы, хотя красота его сугубо мужская, — для многих мужчин непреодолимый соблазн. Но им придется тосковать понапрасну.
Петро сказал, что английский лорд имеет склонность к женщинам. Хотя распущенность лорда общеизвестна, итальянки летят на него, как мухи на навоз. Конечно, похвастался болтливый Петро, лорд выбирает только самых красивых и искушенных из тех, кто бесстыдно предлагает ему себя.
Драгоман поделился с ней информацией, пока хозяин спал. Петро предупредил: если Эсме отправляется с ними, она должна помочь ему присматривать за хозяином, чтобы он не делал авансов добропорядочным албанкам, иначе все они будут втянуты в кровную месть.
— На пути в Тепелену он вряд ли встретит женщин другого сорта, — отвечала Эсме. — Куртизанок здесь не бывает. Скажи ему, чтобы он просто подождал. Али даст ему столько, сколько он пожелает.
— Нет, это ты скажи, меня он не слушает. Говорит, что не понимает мой английский. Ты ему скажи и все объясни так же хорошо, как позавчера. Я думал, он прибьет тебя, но ты ругалась, а он только улыбался и слушал.
Сейчас англичанин не улыбался. Его серые глаза были прикованы к бедной деревеньке, лежащей
— Рогожина, — сказала она. — Я вам говорила, что мы дойдем к вечеру.
— Ты сказала, что это важный город. Я насчитал шесть домов, вернее, лачуг. Трудно понять, где тут кончается грязь и начинается архитектура.
— Я говорила, что это место — важная точка пересечения дорог. Здесь встречаются две ветви древнеримской Виа-Эгнатия, одна идет из Аполлонии, другая — из Дурреса.
— Значит, как ни прискорбно, римляне пренебрегали содержанием дорог. Даже если вообразить, что Август Цезарь обладал божественной силой, как о нем говорят, я бы высказал ему неповиновение за невнимание к дороге, хотя бы к одной из двух, в этом забытом Богом море грязи. За два дня преодолеть двадцать миль — и прийти к горстке заляпанных хибар, которые, насколько я могу судить, брошены человеческими обитателями лет шестьсот назад.
— А вы ожидали увидеть Париж, эфенди?
— Я надеялся на что-то хотя бы отдаленно напоминающее о цивилизации.
Эсме испытала сильнейшее желание привести свой башмак в соприкосновение с его задницей, но сказала себе, что он как избалованное дитя и ничего лучшего ждать от него не приходится. Зато им, как ребенком, легко управлять. Если бы не это, они и сейчас сидели бы в том тесном убежище в устье Шкумбин.
По счастью, она нужна ему гораздо больше, чем он ей. Может, в Англии он могущественный лорд, но в Албании совершенно беспомощен.
В шутку она с самого начала стала называть его эфенди. Титул почетный, но относится к образованным людям, ученым или церковникам. Она могла бы звать его кучей отбросов — за то немногое, что он знал или хотел узнать. Аллах, эти английские лорды просто невежды, да еще и гордятся этим.
— Не стану предупреждать, чтобы вы не делали подобных замечаний при местных жителях, — сказала она. — Джейсон говорил, что истинный джентльмен всегда вежлив.
— Я не джентльмен. Я ходячий кусок дерьма, искусанный блохами.
— Но все же помните: не следует флиртовать с женщинами. Вариан медленно повернул к ней голову:
— Прошу прощения?
— Вы не глухой. Не увивайтесь вокруг женщин, если хотите отбыть из Рогожины целым и невредимым. Если встретим проститутку, я вам скажу, но едва ли. В Албании мужчин больше, чем женщин, и женщин ревниво охраняют. Например, мусульманин может заплатить за невесту тысячу пиастров. Это серьезное вложение капитала. Пожалуйста, держите это в уме.
Он посмотрел на груду убогих строений, серых от дождя, потом снова на нее:
— Безусловно. Спасибо за предупреждение. Было бы ужасно, если бы я как оголтелый метался посреди орды прекрасных дев.
— Сарказм тут неуместен, — заметила она.
— Хотелось бы знать, — спросил он, — что навело тебя на мысль, будто я волочусь за каждой женщиной, встречающейся на моем пути?
Петро плелся далеко позади. Он не мог их слышать, и все же Эсме колебалась. Она не хотела, чтобы господин знал, что она сплетничала с его слугой.
— Потому что вы так выглядите, — сказала она. — Мне было бы любопытно понаблюдать, как вы ловеласничаете, но придется подождать до Тепелены.