Дочь моего врага. Цвет горечавки
Шрифт:
— С ума сошла… — мрачно констатирует Кириаки. — У тебя же нет магии, Горечь!
И тут происходит сразу несколько важных вещей — из горечавки под действием моей ладони вытекает синее облачко эфира. От неожиданности я спотыкаюсь на ровном месте, равновесие мне удается удержать, но припрятанный в тунику свиток с эротическими картинками выпадает на пол и предательски раскрывается. Я ахаю и нагибаюсь за ним, из-за чего мой эфир распадается в воздухе. Но Кириаки проворнее. Точно злобная фурия, она прыгает за свитком.
— Это ещё что у тебя такое, Горечь? —
Эх, провалиться бы мне сейчас прямо к богу Эрлу в его подземное царство! На этот раз одними пунцовыми щеками дело не обходится! Я вся с ног до головы становлюсь цвета спелой клюквы, и разнообразные мысли лихорадочно скачут в моей голове.
И надо же было этому глупому свитку выпасть, когда во мне проснулась магия и испортить весь настрой! А вдруг Джерт догадается, что я подглядывала за ним и Эрлеа?
Моя богиня! Что ж я вечно позорюсь-то перед всеми, а?
Жрец врастяжечку подходит к нашему столу и берет из рук Кириаки постыдный свиток. Кидает на пергамент один-единственный взгляд и гипнотизирующе смотрит своими золотистыми глазами на меня.
— И зачем же тебе это, Маргери? — спрашивает Джерт вкрадчиво. — Зачем ты идешь против воли Хеб? Ведь богиня считает, что ты ещё не готова к соитию. Я понимаю, конечно, что ты так о нём мечтаешь, но нельзя идти против воли богини!
Лихорадочно кусаю губу и вдруг понимаю, что в голосе жреца скука. Ему скучно! Он прекрасно знает, как он великолепен и как сильно я хочу его, но жалкая дурнушка-девственница, изнемогающая от любви и рассматривающая тайком свиток с сексуальными позами, ему скучна.
Это осознание доставляет мне боль. Мне хочется выкрикнуть жрецу в лицо, что сегодня ночью я была на источниках Хеб, что симпатичный парень Лукиан наблюдал за тем, как я купаюсь, и хотел меня!
Но этого делать нельзя и потому я, окруженная насмешливыми послушницами, которые сбежались посмотреть, в чем дело, опускаю взгляд в пол.
Я отомщу тебе, жрец! Отомщу за это унижение, за то, что пренебрегаешь мной. Пока не знаю как, но отомщу, и моя богиня мне в этом поможет.
— Виновата, жрец. Покоряюсь воле Хеб, — шепчу. — Этого больше не повторится…
Повторится, и ещё как!
Духи я сегодня так и не сделала. Хоть душу и грело то, что я каким-то непостижимым образом смогла вытянуть эфир из горечавки, я была слишком расстроена и сбита с толку.
В конце занятия Джерт проверил получившиеся у девушек духи, но никого не похвалил. Надо сказать, некоторые, так же как и я, даже не смогли ему ничего показать — у них при всей их магии даже не получилось вытащить наружу эфиры.
— Как я и думал, сегодня я не могу похвалить никого из вас, — проговорил Джерт, обводя мерцающими глазами послушниц. — Создание парфюма — очень тонкое и изящное искусство, и лишь с опытом вы научитесь делать по-настоящему хорошие духи. Не расходитесь! У меня для
Послушницы недоуменно переглянулись. Это что-то новенькое.
— Сегодня вечером богиня Хеб посылает вам испытание страхом, — хрипловато сказал Джерт. — И я очень надеюсь, что вы выдержите его достойно!
Остаток дня прошел в заметном напряжении. Богиня иногда посылала нам испытания, но они были заранее известными и несложными — например, станцевать или спеть… Но слово «страх» в отношении испытания богини звучало впервые. Мы со Рхеей терялись в догадках, что для нас приготовила Хеб, пока, наконец, не настало время испытания.
Джерт собрал нас в одном из коридоров храма перед входом в комнату, которая всегда была закрытой. Жрец объяснил, что комната проходная и девушка, прошедшая испытание, выйдет с другой стороны, чтобы не встречаться с теми, кто еще не прошел испытание и ничем не выдать, что им уготовано.
Мы пропели славу богине и началось! Девушки одна за другой исчезали за массивными дверями, украшенными искусной резьбой. Кто-то находился к комнате дольше, но в основном девушки не выдерживали и пары минут.
Все это время я отчаянно боролась со своим страхом, потому, когда настала моя очередь, постаралась войти в комнату, сохранив остатки самообладания.
Это были обыкновенные покои со стенами, задрапированными алыми занавесями, которые чуть колыхались, будто от сквозняка. В центре комнаты стояло узкое, рассчитанное на одного человека ложе, красноречиво намекающее на то, что следует сделать.
Я осторожно подошла и легла, разглядывая выложенный узорчатой мозаикой потолок, со страхом ожидая появления какого-нибудь монстра. Но монстры ко мне не спешили, от сложного узора мозаики рябило в глазах, а ждать неизвестно чего оказалось утомительно. Поэтому, кажется, всего на секундочку прикрыв глаза, я не заметила, как уснула!
Сквозь сон я вдруг ощутила какую-то сладкую негу, пробирающую все тело. Как будто кто-то легкими невесомыми движениями касался моей шеи, живота, бедер, ступней… Веки были тяжёлыми и неповоротливыми, и открывать их не хотелось совершенно. Хотелось, чтобы этот неведомый кто-то продолжал, чуть щекотя, гладить мою кожу, ибо от его прикосновений по мне разливалось тягучее тепло, концентрирующееся внизу живота.
Он прикоснулся к моим грудям сквозь ткань туники и чуть сжал соски, и я с трудом подавила мучительный стон.
Никогда бы не подумала, что так приятно, когда кто-то тебя касается в самых потаённых местечках, и тем пикантнее и острее, что ты не знаешь, кто это.
А вдруг Джерт?
Между тем неизвестный дотронулся до моего лона сквозь трусики, как будто проверяя, достаточно ли они мокрые. Похоже, результат его удовлетворил, потому что его палец нырнул внутрь и принялся поглаживать сочащееся лоно.
Несмотря на то, что я дугой выгибалась от его прикосновений и молила только о том, чтобы это не заканчивались, я все-таки открыла глаза. Что-то здесь было не так… Это испытание страхом, в конце концов! Я должна видеть, кто меня ласкает!