Дочь моего врага. Цвет горечавки
Шрифт:
Ох, хорошо, что я это сделала!
ГЛАВА 4.1. Испытание
Я завизжала громко и очень пронзительно, потому как в трусиках у меня орудовала страшная рука без туловища с длинными чёрными когтями. Причем она свободно перемещалась по воздуху, так как тут же подлетела ко мне и прижала указательный палец к моему рту.
Я смогла разглядеть руку вблизи. Она была, несомненно, мужской, и кожа ее имела отталкивающий бледно-зеленоватый цвет. Однако я почему-то вдруг замолчала.
Да, она была страшной и отвратительной, но мое влажное
Рука медленно стянула с меня трусики и нырнула мне между ног, раздвинув когтем мокрые складочки. Я закусила губу от омерзения, которое смешалось в одно единое с желанием. Черные когти чуть пощекотали узкую полосочку курчавых волос на моём холме Хеб, спустились ниже и зеленоватые пальцы слабо надавили на клитор.
Тут уж я не выдержала. Омерзение все-таки победило! Отпихнув пяткой руку, я вскочила с ложа, схватила свои трусики, валяющиеся на полу, и, одернув тунику, рванулась к выходу.
Бррр!
Слава богине, рука не предпринимала никаких попыток меня остановить, а дверь оказалась открытой. Я вылетела из комнаты и со всех сил захлопнула дверь за собой.
Девушки, уже прошедшие испытание и знавшие, в чем оно заключается, приветствовали меня возбужденными возгласами.
— Ну как тебе, Горечь, ручка Первого Верховного Жреца?
— Надо же, а она ведь долго продержалась!
— Рука тебя там часом девственности не лишила, Горечь ты наша?
Я с надеждой посмотрела на Рхею, подумав, что она просветит меня, и подруга, конечно, не замедлила с ответом.
— Джерт сказал, что это священная рука самого первого жреца Хеб, который умер давным-давно, — пояснила она. — В общем, жрец умер, а рука его осталась проверять послушниц. Испытание было в том, чтобы возбудиться, когда тебя ласкает такая страшенная конечность. Если испытаешь оргазм — то испытание прошла! Это значит, ты очень чувственна и сексуальна, а это, в свою очередь, угодно Хеб.
Вот значит как….
— И что, хоть у кого-то это получилось?
— Что ты! — замахала руками Рхея. — Этакое страшилище! Даже не увлажнился никто…
Слушая ее болтовню о том, кто из девушек каким образом сбежал от руки, я думала о том, что я-то возбудилась. Возможно, даже кончила бы и прошла испытание, если девственницы, конечно, умеют кончать…
И если бы не открыла глаза.
ГЛАВА 5
Афродизиак
Дни шли своим чередом: занятия, ритуалы, песнопения. Всё во славу Хеб. Я прилежно пыталась постичь искусства, угодные богине. Разучивала песнопения и ритуальные движения в танцах, которые мы, послушницы, посвящали Блестящепрядой.
Но, занимаясь обыденными делами, все равно вновь и вновь прокручивала в голове и волнующую сцену соития Джерта с послушницей и мое купание в источнике Хеб. Я хотела вернуться в ту пещеру, но не посмела бы этого сделать. Слишком по тонкой грани
С такой же лёгкостью, с какой явила расположение, Блестящепрядая может наказать меня за непослушание. Клянусь, больше всего на свете я хотела испытать ту сладкую истому от нарушения запрета, оказаться в ее пещере, нежиться в ее источниках…
Но я бы никогда больше не посмела… Не осмелилась…
Если бы не услышала зов Хеб.
В одну из ночей, когда Деспоина и Кириаки сладко заснули, а я, свернувшись калачиком на своем ложе, думала о том, что ждет меня дальше, вдруг услышала зов.
Голос богини! Джерт говорил нам, что редко кто удостаивался слышать его сладкоголосые переливы. И вот теперь он звучал прямо в моей голове!
Он звал меня по имени. Теперь я знала, как поступить.
Это была сладостная сказка, волшебный сон, видение, от которого не очнуться. Я ходила к источникам Хеб почти каждую ночь и омывала свое разгоряченное тело в трех водах: газированной, сливочной и простой воде.
И с каждым разом чувствовала, как благодать богини переполняет меня. Я чувствовала ее силу, которая плескалась внутри, била ключом, грозя излиться неконтролируемым потоком прямо на очередном занятии. Не знаю, каким таким невероятным образом это было возможно — ведь сила послушниц до того, как они потеряют невинность, запечатана, однако я ее чувствовала, хотя и не могла ей управлять.
Той ночью я почти до рассвета плескалась в источниках Хеб, а на следующий день, когда митера Хтония проводила занятие по красоте ногтей, произошло нечто невероятное! В то время как другие девушки магией пытались придать своим ногтям цвет своего Дарового цветка, я орудовала на своих ноготочках кисточкой, которую окунала в лак — это хозяйство мне выдала митера Хтония.
В общем-то, мазюкала я, мазюкала, очень старательно, очень аккуратно, как вдруг на мгновение ощутила кончиками пальцев леденящий холод, будто они заиндевели, будто их, не приведи богиня, заморозило…
Не успела я испугаться, как неприятные ощущения прошли, но мои ногти!
Во-первых, они стали какими-то толстыми и невероятно гладкими, а, во-вторых, они оказались окрашены в неоново-синий цвет и на каждом ноготке была детально прорисована ярко-жёлтая горечавка с белой светящейся сердцевиной!
Смотрелось это ну просто восхитительно!
Даже митера Хтония, которая уже больше десяти лет преподавала послушницам искусство изящных ногтей, когда увидела мои ноготки, поначалу не нашла слов.
— Рисунок на ногтях, Маргери! — наконец всплеснула руками митера, так и сяк крутя мои конечности, разглядывая ногти. — И как ты додумалась до такого?
Зардевшись от ее искреннего восхищения, я пожала плечами.
— И главное, без всякой магии! — не унималась Хтония. — Маргери, у тебя, определённо, талант!