Дочь огня
Шрифт:
— А что мы сейчас можем сделать? — нетерпеливо спросил Амон. Их всех надо поубивать, одного за другим, — яростно воскликнул Хайдаркул. — Ох, попади только мне в руки Гани-джан-бай, я ему покажу, с такой музыкой отправлю в ад, что вы скажете: вот молодец!
Умар-джан спокойно выслушал горячую речь Хайдаркула и улыбнулся:
— Нет, я не скажу — вот молодец.
— Почему? Неужели тебе жалко бая?
— Что ты? Ни один баран не пожалеет волка, чего же мне-то жалеть бая? Но, убив одного
— Э, зато я отомщу этому извергу! Гани-джан-бай — самый опасный, самый лютый враг бедняков. Это не человек, змея, коварная змея! Он сумел обмануть, заморочить голову Асо, такому честному, доброму и разумному парню! Он так ловко действовал, что юноша поверил, будто бай женит его на Фирузе. Об этом я и пришел вам рассказать, посоветоваться, что делать.
И Хайдаркул подробно рассказал все, что ему удалось урывками узнать о Фирузе и Асо.
— Я думал, Асо лучше разбирается в людях, — закончил Хайдаркул свой рассказ.
— Любовь ослепила его, — задумчиво сказал Амон.
— Ничего, прозреет! — спокойно заключил Умар-джан. — Вы ему разъясните, поучите уму-разуму… Если слова не помогут, жизнь глаза раскроет!
— Это так, жизнь научит, но уж больно дороги ее уроки!.. Бывает, что и самой жизнью приходится заплатить.
Хайдаркул умолк и загрустил.
— Да, горька правда жизни, но уж ее человек никогда не забудет! — сказал Умар-джан и тут же перевел разговор на другое: — Хорошо мы гостя угощаем, Амон-джан! Как говорится, соловья баснями не кормят. Подавайте шурпу — наверное, уже готова.
Хозяева засуетились, один из них расстелил скатерть, другой начал разливать шурпу.
В дверь постучали, вошел Николай — высокий, голубоглазый.
Свежий цвет лица, зачесанные назад золотистые волосы молодили Николая, по первому впечатлению он выглядел двадцатипятилетним, лишь присмотревшись, можно было заметить морщинки на лбу и у глаз. Держался он уверенно и спокойно.
Все принялись за еду.
Когда убрали со стола, Николай стал расспрашивать Хайдаркула, а Умар-джан переводил.
— Какие новости в Бухаре?
— Да с виду тихо, спокойно… Правда, муллы подняли крик из-за железной дороги, которую будто бы собираются провести и Бухару. Но разнесся слух, что белый царь испугался мулл и будет строить станцию за городом.
Николай резко заговорил:
— Это все обман! Наверное, духовенство надеется извлечь пользу из этой заварухи, вот и подняли шум!
— Наверно, так! — поддержал Хайдаркул. — Казикалон устроил своего сына главным раисом Бухары. Но далеко не все этого хотели, например, кушбеги…
— Вот видите! Хотят пыль поднять, сквозь пыль-то не очень разглядишь, в чем дело… Пошумят, возбудят страсти, напугают эмира, это
— Сегодня казикалон послал политическому агенту белого царя два кожаных сундука с подарками, это я видел собственными глазами.
— Понятно! Ему надо подкупить русского политического агента, перетянуть на свою сторону. Но и политический агент не дурак. Подарки он примет, а потом сделает то, что ему покажется более выгодным. А от этой грязной возни страдает народ.
Хайдаркул снова распалился:
— Всех этих подлецов проклятых уничтожить надо! Я готов на все! Прямо сейчас пойду убью Гани-джан-бая!.. Потом отправлю в ад миршаба, казикалона, потом…
Николай, видя, с какой страстностью Хайдаркул говорит, прервал его и попросил Умар-джана перевести. Узнав, в чем дело, Николай усмехнулся и спокойно заговорил:
— Знаете, друг, это не поможет! Вот и в России так было: убили бомбой одного царя, а на его место сел другой. При этом казнили много людей, опять лилась кровь народная…
Но действовать надо… Есть у нас в России партия. Как бы вам объяснить это… Партия, состоящая из людей, которые хотят изменить все. Так построить жизнь человеческую, чтобы люди могли мирно трудиться и жить трудами рук своих, никого не угнетая и не позволяя себя угнетать. Для этого все трудовые люди должны объединиться, заявить о своих правах, свергнуть не одного Гани-джан-бая или миршаба и еще некоторых угнетателей, а всех сразу, и так, чтобы уже никогда не было их на свете, чтобы веем владели трудовые люди! А эти, бывшие властители, если хотят жить, пусть тоже трудятся наравне со всеми!..
Умар-джан не успевал переводить, но все же смысл того, что говорил Николай, дошел до Хайдаркул а, и он воскликнул:
— Да разве это возможно?! Чтобы Гани-джан-бай стал трудиться рядом со мной! Ха-ха-ха!
Николай изучающим взглядом смотрел на Хайдаркула, а когда Умар-джан перевел его слова, он ответил:
— Да, я понимаю, что вам это трудно сразу себе представить, но скажите, так было бы правильно?
Хайдаркул, выслушав перевод Умар-джана, воскликнул:
— Очень правильно, очень, очень правильно! Но вдруг задумался и сказал упавшим голосом:
— Но прежде я должен убить Гани-джан-бая! Он опозорил мою дочь, убил мою жену, они обе погибли. Я не могу ждать, пока все бедняки объединятся. Никто не отговорит меня от мести! Что же, покориться и ждать, пока все объединятся? Я не доживу до тех пор. Лучше скажите, как быть с Асо.
Тут вступил в разговор Амон, сидевший до сих пор молча:
— Думаю, что он скоро сам все поймет, а вы лучше о себе подумайте.
— А что мне еще думать?
— Так и будете числиться в сумасшедших?