Дочь оружейника

Майер Генрих

Пилигрим высыпал из кожаного мешка несколько четок и амулетов, и старуха начала их рассматривать.

– Я хотел также вручить патеру небольшую сумму, чтобы он помолился об успехе одного предприятия, начатого По приказанию нашего кап… нашего настоятеля.

И он подал Сусанне несколько монет, которые та спрятала в карман.

– Будьте покойны, – сказала она. – Патер помолится за вас и ваше предприятие удастся; мой господин так добр и милосерден, что его почитают святым.

– Да, мне говорили о нем даже в Иерусалиме. Как жаль, что я его не увижу. Завтра утром мне надобно идти дальше.

– Отчего же вы не подождете патера?

Он вечером будет дома, а вы покуда отдохните и подкрепите ваши силы; я дам вам закуску.

– Пожалуй, сегодня не постный день, и, я могу закусить.

И старуха засуетилась, начала угощать пилигрима, который не переставал расспрашивать ее обо всем и наконец спросил, зачем ван Эмс пошел в монастырь св. Бригитты.

Сусанна знала, что присутствие Марии в монастыре должно быть тайной и хотела промолчать, но старик, пришедший из Иерусалима, внушил ей столько уважения, что она не посмела солгать и сказала тихонько:

– Он пошел навестить Дочь своего друга, оружейника.

– А зачем дочь оружейника в монастыре?

– Она там ненадолго. Она невеста одного храброго рыцаря, который служит у епископа и которому писали, что надо поторопиться со свадьбой. Все это еще тайна, и если я открываю ее вам, то уверена в вашей скромности. Притом, вы, как монах, верно приверженец монсиньора Давида.

– Разумеется!

– Так прежде всего надобно вам сказать, что в здешнем городе жил одно время иностранец, такой злой, что все его боялись, хотя он красивый мужчина. Он стоял у оружейника, и в одну ночь это чудовище сделало такое преступление, о котором патер ван Эмс боится и вспомнить. После этого оружейник отвез дочку в монастырь, где она безопасна от всех извергов, и как только получат письмо от жениха, ее тотчас же свезут в Дурстед.

– Corpo di bacco! – вскричал пилигрим, ударяя кулаком по столу. – Тогда все потеряно!

Сусанна посмотрела на него с удивлением: пилигрим нарочно закашлялся, чтобы скрыть свой промах.

– Что с вами, отец мой? – спросила она.

– Я… дочь моя… я рассержен на злого незнакомца и рад, что ему не удалось погубить девушку.

– Да, слава Богу, бедняжка спасена.

– Стало быть, жених отвечал ей?

– Не знаю; патер пошел за этим в монастырь. Он узнает все.

Пилигрим, в котором читатель вероятно узнал бандита Фрокара, перестал расспрашивать старуху, выведав все, что хотел. Целые пять дней бродил он, в разных костюмах, вокруг дома оружейника, но не смел войти в него, боясь быть узнанным и ожидая, что мастер Вальтер или его работники поколотят его за проказы его начальника. Однако он успел зазвать в кабак некоторых из работников, не знавших кто он, и от них проведал, что Мария уехала из Амерсфорта в тот самый день, как начальник Черной Шайки отправился в экспедицию. Но никто не мог сказать, куда именно ее увезли. Вальтер с женой не говорили о том никому, а старая Маргарита отвечала любопытным, что молодую девушку увезли в Зеландию, к дяде.

Разбойник, узнав об этом, пришел в ярость. Жертва ускользнула от него, и вместе с ней улетели и сто золотых флоринов. Зато он мог надеяться, что при первой встрече Перолио повесит его.

– Потерять плоды стольких трудов! – вскричал он в отчаянии. – Нет, лучше умереть. О! Я поймаю эту девчонку… Я получу опять мои деньги… Пойду в Зеландию, на край света, пущусь в море хоть на ореховой скорлупе.

Однако прежде морского путешествия он хотел узнать что-нибудь повернее

об участи Марии и, переодевшись пилигримом, явился в дом патера ван Эмса, зная что не застанет его. Найдя его служанку, он ловко выспросил у болтуньи все, что касалось Марии.

Известие, что молодая девушка не в Зеландии, а в нескольких милях от Амерсфорта, обрадовало его, но он боялся скорой свадьбы с графом ван Шафлером. Тогда уже похищение будет невозможно, и он должен будет проститься с деньгами и с жизнью.

Надобно было торопиться действовать, но Фрокар не уходил, желая узнать, какие известия принесет патер. Ожидая его, он продолжал расспрашивать болтливую старуху обо всем, что касалось монастыря св. Бригитты и привычек монахинь.

В сумерки кто-то постучался в дверь.

– А вот и почтенный патер, – сказал Фрокар.

– Не думаю, – заметила Сусанна, – он не стучит так громко.

И она побежала отворять дверь, в то время, как фальшивый пилигрим приготовлял сказку, которую собирался рассказать патеру.

– Я угадала, что это не патер, – сказала старуха, ведя за собой гостя. – Это мастер оружейник.

Фрокар почувствовал дрожь при виде того, кого чуть было не отправил на тот свет, и съежился весь, как бы желая спрятаться под свою большую шляпу. Вальтер, хотя еще слабый, пришел сам узнать о дочери, но Сусанна продолжала трещать:

– А патер-то еще не воротился, только теперь он будет скоро, потому что поздно. Вот почтенный пилигрим ждет его уже несколько часов.

Вальтер взглянул на Фрокара, но тот нагнулся так, что кроме шляпы нельзя было ничего разглядеть.

– Это святой отец, – продолжала старуха. – Он пришел прямо из Иерусалима и принес моему господину много священных подарков. Я зажгу лампу, вы рассмотрите хорошенько эти драгоценности.

Фрокару становилось очень неловко, и он проклиная мысленно старуху и ее лампу, начал понемногу отодвигаться от стола в темный угол, но все-таки свет озарил его лицо на минуту и оружейник успел разглядеть его. Положение бандита было самое критическое.

Между тем Вальтер, озадаченный смущением пилигрима, стал против него, припоминая, где он видел эту хитрую физиономию.

Фрокар, желая избавиться от дальнейшего осмотра, встал с места и сказал тихим голосом:

– Мне пора… теперь час молитвы… я не могу оставаться.

– Куда же вы, святой отец? – вскричала Сусанна. – Останьтесь, патер скоро вернется и будет меня бранить, что я отпустила вас. А если вы хотите молиться, войдите в его молельню… она здесь, подле.

И она отворила дверь в соседнюю комнату, куда Фрокар вбежал проворно и вздохнул свободнее, избавясь от взглядов опасного соседа. Из молельни ему было удобно слышать все, что будут говорить ван Эмс с оружейником, и он мог выждать ухода последнего, чтобы явиться к патеру.

В эту минуту снова постучались у дверей, и Сусанна, оставив мешочек с драгоценностями, принесенными Фрокаром, бросилась отворять. На этот раз это было почтенный хозяин, который протянул Вальтеру руку и сказал строго:

– Зачем вы так неосторожны, мастер? Вы еще слабы, а теперь так сыро, холодно…

– Моя бедная Марта так беспокоится, что мне жаль ее, и я не мог дождаться утра. Скажите, здорова ли моя дочь? Что она делает? Скучает? Не больна ли она? Говорите скорее.

– Да вы не даете мне выговорить ни слова. Успокойтесь. Дитя ваше здорово, весело. Наша Мария свежа, как розанчик и совершенно счастлива.