Дочь Падшего
Шрифт:
мне – приходишься сестрой.
Полнолуние,
Полнолуние,
Полнолуние
У моей сестры.
Полнолуние,
Полнолуние!
Эй, народ честной,
Разводи костры!
Покажи мою дорогу,
Силой надели сполна,
Проведи меня немного,
Дальше я пойду одна.
Полнолуние,
Полнолуние,
Полнолуние
У моей сестры.
Полнолуние,
Полнолуние –
Эй, народ честной,
Разводи костры!
Полнолуние,
Полнолуние,
Полнолуние
У
Полнолуние,
Полнолуние –
Эй, народ честной,
Разводи костры!
Намико видела, как их пение очаровывает Люку, Римму, Сейрен и Юки, в несколько сотен раз обостряя все чувства, снимая все запреты, сметая все страхи и придавая этой ночи волшебный характер, ибо в словах песен присутствовала частичка магии Падших.
А потом Намико одна запела песню, которую девушки никогда за всю свою жизнь не забудут, ибо им почудилось и послышалось, что сам ветер пел вместе с ними.
Далеко за вечерним облаком
Сокол парит одинокий.
Я слышу его грустный крик.
В безмолвном ветре он один летит.
Рассекает небо крыльями.
И нет отдыха ему там никогда…
Никто не знает что в сердце моём,
В сердце как у этого сокола.
Никто не знает что в сердце моём.
Одиноко соколу в небе…
По полевой дороге иду я
И друг идёт рядом со мной.
Мы с тобой всегда одни.
На лугу цикады стрекочут где-то.
Мы смотрим друг на друга и что-то
Я никак не могу слово сказать.
Никто не знает что в сердце моём.
Я одинока на свете этом.
Никто не знает что в сердце моём,
Одиночество грустно…
В этих песнях говорилось о том, что значит небо для них, как поет им ветер, вороша перья на крыльях, о прекрасных долинах, где никто кроме них не бывал.
Потом, держась за руки, они кружились в хороводе вокруг костра, а пламя танцевало вместе с ними, принимая различные формы и очертания.
Была уже глубокая ночь, когда они прибыли обратно. Проводив всех в комнаты, Намико чуть улыбнулась, смотря на блаженные лица девушек.
«Все-таки наша магия для них сильна!» - подумала про себя крылатая, заходя в комнату.
Войдя внутрь, Намико увидела, что Канаме до сих пор нету. Облегченно вздохнув, опьяненная магией чернокрылая быстро переоделась и юркнула под одеяло. Накрывшись по самый подбородок и поудобнее устроившись, крылатая, счастливо улыбаясь, провалилась в спокойный сон.
***
Ближе к обеду Намико почувствовала, что ее кто-то настырно будит. Кое-как разлепив сонные глаза, девушка увидела, что около нее, чуть улыбаясь, стоит Лука.
– Доброе утро, Намико-сама, пора вставать, - проговорила она.
– Люка, я же вчера тебе вроде бы говорила, что можешь меня звать просто Намико, без всяких “сама”, - посетовала Падшая,
– Я так не могу, - проговорила она, помогая встать королеве.
– А ты смоги, нечего моим друзьям меня так называть, - немного недовольно отозвалась девушка.
– Хорошо, как скаже… скажешь, Намико, - немного неуверенно произнесла русоволосая.
– Вот так-то лучше, - улыбаясь, пробормотала девушка и, схватив чистое белое кружевное белье и полотенце, шмыгнула в ванную.
Тщательно вымывшись, одевшись и выйдя из ванной, Падшая тут же отдалась в заботливые руки Люки. Вскоре к ним присоединились и Римма с Юки. Юная Куран захотела одеваться вместе с Намико, на что Падшая была совсем напротив.
– Слушай, Люка, а ты случайно не знаешь, Канаме вернулся?
– спросила ее Падшая, чуть покусывая губы.
– Да, как и все остальные, - проговорила она, застёгивая сзади на спине мелкие жемчужные пуговки.
– Кира сейчас приводит их в порядок.
Намико тихо хихикнула и злорадно заулыбалась, представляя их состояние.
– Твой черноволосый друг их споил, - проговорила Римма, старательно зашнуровывая корсет на платье Юки.
– Брайн?!
– удивилась Намико, глядя на русоволосую.
– Да, мне это рассказал Акацки сегодня утром, - чуть улыбаясь, поведала Люка.
– И что же этот смертник натворил?
– чуть злясь, спросила Падшая, мысленно придумывая ему казнь.
– Он напоил их каким-то отменным вином, которое привёз с собой, и только Канаме с Зеро более-менее были в нормальном состоянии, - чуть ли не смеясь, проговорила она.
– И то ненадолго!
– тихо пробурчала юная Куран.
«Вот даёт!» - подумала крылатая.
– А бедного Ичиру с Айдо, так вообще, с третьей кружки унесло, - весело смеясь, проговорила Римма, разглаживая складки на юбке Юки.
– И это ещё не все, после того как они изрядно опьянели, им в голову пришла мысль помериться силами, да расшалились до такой степени, что снесенную стену бара пришлось восстанавливать, - звонко смеясь, продолжила Люка, - зато вернулись домой с фингалами.
– Бедный Ичиру, ох, и достанется ему от Киры, - вспомнила нрав подруги Намико, поворачиваясь к зеркалу.
Посмотрев в зеркало, Падшая тихо ахнула от удивления. На ней было белоснежное, словно снег, платье.
От правого верхнего края до левого бока тянулась вышивка из перламутрового жемчуга. Пышная юбка начиналась из-под низу груди и спадала до самого пола, тянувшись длинным шлейфом, и она тоже была расшита перламутровым жемчугом. Вышитые узоры напоминали маленькие горошки.
– И чего он бедный-то?
– спросила Римма у Намико, а Люка, закончив с платьем, взяла расческу и стала приводить в порядок чёрные шелковистые волосы.