Дочь палача и дьявол из Бамберга
Шрифт:
– Я еще не закончила. – Магдалена сурово взглянула на отца. – Недавно Малькольму довелось тайком прочесть сценарий. В ней перечислены различные пытки, а в роли ужасного мстителя выступает оборотень. Малькольм сказал, что крови и безумия в этой пьесе больше, чем в «Тите Андронике» Шекспира. Я этой пьесы не знаю, но кровь там, по всей видимости, льется рекой.
– Господи! – выдохнул Симон. – Думаешь, Зальтер разыгрывает в Бамберге собственную пьесу? С настоящими людьми вместо артистов?
Магдалена взволнованно
– Они же были здесь полгода назад. Сэр Малькольм говорит, что с тех пор Зальтер был сам не свой. Писал как одержимый свою пьесу. Это Зальтер настоял на том, чтобы перезимовать в Бамберге. Он уговорил Малькольма. И даже приехал раньше остальных, чтобы все подготовить.
– Если Зальтер действительно приехал в Бамберг раньше, то он вполне мог совершить все эти убийства, – вставил Бартоломей. – До сих пор мы считали, что артисты вне подозрения, потому что появились в городе гораздо позже…
– И это еще не все, – продолжала Магдалена. – Зальтер, вероятно, родился в Бамберге. Во всяком случае, он как-то рассказывал об этом сэру Малькольму. А мне говорил, что вырос в Нюрнберге, и судилища…
– Ну, если мы все правильно поняли, то судилища затронули его особенным образом, – перебил ее Симон и показал на записи в счетной книге. – Судя по всему, Маркус Зальтер – не кто иной, как Вольф Кристоф Хаан, внук канцлера Георга Хаана. Все их семейство, за исключением Вольфа, погибло во время преследований. То, что мы наблюдаем теперь, – это жестокая месть, спланированная до последней мелочи.
Магдалена задумчиво кивнула.
– Должно быть, это стоило ему много сил. Малькольм говорил, что Зальтер в последние дни выглядел очень усталым и рассеянным, постоянно пропускал репетиции…
– Если он действительно похищал и пытал всех этих людей, то дел у него и впрямь хватало, – хихикнул Иеремия.
Похоже, за это время старик выпил целый кувшин вина.
– Одна только пытка щипцами сколько времени занимает, – говорил он заплетающимся языком. – Сначала их надо как следует раскалить. Потом начинают с рук и ме-е-едленно…
– Довольно, спасибо, – перебил его Симон. Он с неприязнью взглянул на Иеремию, после чего продолжил: – Зальтер мог подкинуть Матео волчью шкуру. И возраст вполне соответствует… По документам, Вольфу Кристофу было тогда четыре года. Насколько я помню Зальтера, ему сейчас около сорока. Многое указывает на то, что Хаан и Зальтер являются одним и тем же человеком… – Он нахмурил лоб: – Непонятно только, как он заразил викария бешенством.
Магдалена с удивлением посмотрела на мужа:
– Каким еще бешенством?
– Ну, пока вы с Бартоломеем гуляли по городу, мы с Самуилом тоже не сидели без дела, – ответил Фронвизер с нескрываемой гордостью. – Во всяком случае, его превосходительство, епископ Шёнборн, с которым у нас состоялась непринужденная
– Давай ближе к делу, болван напыщенный, – проворчал Куизль.
– А, да, конечно…
Симон в двух словах рассказал Магдалене и Бартоломею о жуткой участи Себастьяна Харзее и своих догадках.
– Правда, теперь мы в раздумьях, что за зверь мог заразить викария, – закончил он. – Это точно не собака, ранка слишком маленькая. Возможно, крыса или летучая мышь. Это, должно быть, какой-то мелкий хищник…
– Господи, Джульетта! – перебила его Магдалена. – Конечно, это Джульетта! Джульетта или Ромео.
Симон недовольно посмотрел на жену:
– Не знаю, о ком ты говоришь, Магдалена, но позволь тебе напомнить, что это был не человек, а…
– Черт возьми, это не человек, а хорек! – Магдалена рассмеялась. Остальные смотрели на нее в недоумении. – У Зальтера есть два ручных хорька, Ромео и Джульетта, это их клички. Ромео недавно сбежал – по крайней мере, так мне сказал Зальтер. Но что, если он заразил Ромео или Джульетту бешенством и каким-то образом запустил в спальню к Харзее? Такое возможно?
Симон громко простонал:
– Хорек, чтоб мне провалиться! Это и в самом деле мог быть хорек. Наверное, Зальтер сначала накормил его мясом умершего от бешенства животного. В доме викария нет никакой охраны. Пробраться туда ночью и запустить в спальню больного хорька не составило бы особого труда. Потом зверек сбежал через какую-нибудь щель или мышиную нору… До чего коварный план!
– Возможно, старина Зальтер теперь и отца Катарины похитил, – проворчал Куизль. – Иероним – последний из членов комиссии. Если не поторопиться, то…
– Отец… – Это Георг робко перебил палача.
– Дьявол! Я тебе тысячу раз говорил, чтобы ты не перебивал отца! – взорвался Куизль. – Бартоломей за эти два года, похоже, ничему тебя не научил.
– Как парню учиться, если ты постоянно к нему придираешься? – отпарировал Бартоломей. – Ты обращаешься с ним в точности как обращался когда-то со мною. Но я не стану…
– Да замолчите вы оба!
Георг ударил ладонью по кафедре, так что документы едва не разлетелись, и сердито взглянул на озадаченного отца и не менее растерянного Бартоломея.
– Как же мне осточертели ваши вечные споры! – выругался он. – Если вы не прекратите, то я не останусь ни в Бамберге, ни в Шонгау, а подыщу себе место на другом конце Германии, чтобы не слушать больше вашего ворчания. А теперь послушайте меня хоть раз!
Он перевел дух и показал на документы.
– Вы говорили, что Иероним был последним из участников. Но это неверно. Недостает еще одного.
– И кто же это, по-твоему? – спросил Симон, как и остальные, удивленный гневной вспышкой Георга.