Дочь палача и король нищих
Шрифт:
По тому, как венецианец вскинул брови, Симон понял, что угодил в самую точку.
– Полагаю, этот пекарь Хабергер должен был испечь хлеб из отравленной муки. Его пекарня, вероятно, единственная поставляет хлеб в Старую ратушу, где собирается Рейхстаг. Но потом Хабергер засомневался, и его пришлось устранить… – Симон нахмурился. – Правда, теперь вы лишились поставщика. Но я уверен, вы и это обдумали.
– Сын Хабергера ничего не знает, – ответил Сильвио. – Мы продадим ему муку по столь низкой цене, что он просто не сможет нам отказать.
Симон кивнул.
– Таким
– А вместе с ним и всю Германию. Bravissimo! – Сильвио одобрительно похлопал в ладоши, лицо его выражало неподдельный восторг. – Мое почтение! Великолепная рассудительность! Жаль, в другой жизни и в другое время таким, как вы, мы и вправду нашли бы применение.
Последние слова он произнес с некоторым сожалением.
– Из вас вышел бы отличный агент. Такой, как Генрих фон Бюттен. Он, к сожалению, тоже встал не на ту сторону.
– Генрих фон Бюттен? – растерянно переспросил Симон. – Не понимаю…
– Лысый убийца, – пояснила Магдалена. – Он был агентом кайзера! – Она вздохнула. – Похоже, все это время он старался оградить меня от подлого карлика. Сегодня утром Сильвио его убил.
Симон вытаращил глаза.
– Но тогда Паулюс Меммингер…
– Законопослушный дворянин, сотрудничал с кайзером и намеревался расстроить все наши планы, – кивнул венецианец. – Он лишь подозревал меня, только и всего. Генрих фон Бюттен должен был подробнее разузнать о наших намерениях.
Магдалена сузила глаза:
– Кто ты? Дьявол? Кому может прийти в голову столь чудовищная идея? Свести с ума половину города!
Сильвио промолчал, но Симон не унимался.
– Может, сами желаете объяснить? К чему такая скромность? Все ведь и так очевидно!
– Я и вправду не понимаю, о чем вы, – венецианец продолжал теребить кольцо.
– Тогда позвольте, я поясню… Полагаю, он работает на великого визиря Турции. Все-таки Османская империя – главный враг Германии.
– Ну конечно! – воскликнула Магдалена. – Меммингер ведь сам рассказывал мне на балу, что на предстоящем Рейхстаге кайзер будет собирать деньги, чтобы подготовить страну к войне с турками. Если Рейхстаг не состоится, визирь справится с нами без всякого труда!
По выражению лица Сильвио лекарь понял, что оба они правы.
– Что за коварный план, – проговорил Симон с некоторым изумлением в голосе. – Ратуша, где будут проходить переговоры, хорошо охраняется. Но о хлебе никто и не подумает, ни у кого не возникнет подозрений. И Рейхстаг во благо Османской империи низвергнется в хаос.
Он кивнул на плотогонов, те принялись уже за вторую бутылку.
– И лишь своих недалеких пособников вы по-прежнему держите в дураках и разыгрываете из себя поборника справедливости. Уж не знаю, какой вы им там лапши понавешали. Венецианский
На губах Сильвио, сжатых в тонкую бескровную линию, заиграла едва заметная улыбка. Симон повернулся к Магдалене:
– Ты и внимания не обратила на то, как наш дорогой венецианец вдруг заговорил на немецком без всякого акцента. Он все это время разыгрывал перед тобой похотливого, малость неуклюжего Сильвио, а ты тут же и повелась! Быть может, он и вправду венецианский посол. В любом случае работает он в интересах нескольких сторон.
Послышался тихий шелест. В руке Сильвио неожиданно появился кинжал, и острие мягко коснулось горла Симона.
– А почему бы мне не прирезать тебя тут же, как свинью? – прошипел венецианец. – И тогда никто не узнает о твоих потешных измышлениях. Никто, даже эти вот плотогоны! Ну, чего бы ради мне тебя не прикончить?
– Прикончить, как цирюльника, его жену, пекаря, пивовара и остальных? – просипел Симон, скосив глаза на кинжал возле горла.
Сильвио растерялся на мгновение.
– Пи… пивовара? – В голосе его послышалась неуверенность. – Maledizione! [28] – прорычал он в конце концов. – Это не моих рук дело. Как и все прочие убийства. – Венецианец прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. – И зачем я только связался с ним! Из-за него теперь все может пойти прахом. Дурак! Мог бы жить себе припеваючи, так нет же, надо последовать велению чувств!
28
Проклятье! (итал.)
Он с отвращением сплюнул на пол. Румяна растеклись по лицу и обнажили гримасу ненависти.
У Симона на мгновение перехватило дыхание.
«Значит, был кто-то еще…»
Кто-то, от чьей руки погибла тетя Магдалены, а вместе с ней и ее муж. Кто-то, посвященный в планы Сильвио, выполнял для венецианца всю грязную работу. Кто бы это мог быть? Что, если это тот же человек, который решил поквитаться с отцом Магдалены? Судя по всему, венецианец понятия не имел, что в действительности произошло сегодняшней ночью в пивоварне епископа. Симон стал лихорадочно соображать, какую пользу мог извлечь из этого знания.
Сильвио снова повернулся к лекарю. Острие кинжала медленно заскользило вдоль груди Симона.
– Ну да ладно. Этим займемся позже. Сначала надо с тобой разобраться, умник ты наш.
– Советникам все известно! – прохрипел вдруг Симон.
Венецианец остановил кинжал и сочувственно поглядел на свою жертву.
– Ты лжешь. Дешевая уловка, чтобы хоть ненадолго продлить свою никчемную жизнь.
Симон торопливо замотал головой. Это был его последний шанс. Если сейчас венецианец ему не поверит, то зарежет его, как свинью, а потом заставит Магдалену глотать спорынью.