Дочь по крови
Шрифт:
И девушка рассказала Андрасу все, обходя молчанием только некоторые моменты, вернее, те рискованные ситуации, в которые Адхара попадала, пытаясь отыскать заветное лекарство. Малу-помалу проблеск сознания замелькал в глазах мужчины. Он попытался подняться, но, по всей вероятности, его движения были слишком резки, от чего он внезапно побледнел.
— Ты очень слаб — за все эти дни ты не съел ни крошки.
Адхара достала из мешка немного вяленого мяса и протянула его Андрасу вместе с кусочком сыра.
— Нам нужно поберечь еду, иначе ее не хватит, — возразил мужчина.
— Нет никакой нужды беречь ее: эта твоя порция, которую
Андрас медленно и очень долго жевал, не обронив больше ни слова. Казалось, что он чувствовал себя очень неловко. И только после того, как мужчина закончил свою трапезу, он решился заговорить.
— Я помню, что попросил тебя оставить меня здесь, — начал он.
— Ты — единственный, кто может меня спасти, и я бы сказала, что очень сильно нуждаюсь в твоей помощи, — возразила Адхара, показывая ему свою почерневшую руку. — Мне становится все хуже и хуже.
— А как же Мериф?
Девушка безразлично пожала плечами:
— Я не могла бросить тебя здесь.
Андрас нахмурился:
— Главное, чтобы ты осталась живой. Я думал, что сумел объяснить тебе это. И, спасая меня, ты подвергала свою жизнь большой опасности. Ты и в самом деле не хочешь понять, насколько ты важна для этого мира. А что значит эта повязка на ноге?
Адхара, покраснев, была вынуждена рассказать своему спутнику всю правду.
— Ты с ума сошла? И как тебе только в голову могло прийти так рисковать собой?
Эти слова задели девушку за живое.
— Я только что спасла тебе жизнь, и ты бы мог, по крайней мере, поблагодарить меня за это.
— Поблагодарить за что? Ты должна была бросить меня здесь и идти своей дорогой! — закричал Андрас, но от сильного приступа кашля у него перехватило дыхание.
Адхара с обидой посмотрела на мужчину:
— А знаешь, почему я этого не сделала? Потому что я не такая, как ты. И хотя ты вдоволь поизмывался надо мной в своих целях, я видела, как ты страдал, и я вспомнила ту боль, которую испытала сама на собственной шкуре. Я сжалилась над тобой. Я никогда не могла пользоваться людьми по собственному усмотрению! — Адхара вытянула вперед руку, и на ней показался сгусток запекшейся крови на ране, что она нанесла сама себе. — Ты понимаешь, что я дала тебе свою кровь? И, черт подери, я еще и еще раз проделала бы то же самое. Бездушные машины идут вперед, бросая после себя слабых и немощных. И только люди умеют сочувствовать чужой боли.
Тяжело дыша, Адхара замолчала. Ей было стыдно за это искреннее и откровенное признание, за этот поступок, который едва не привел ее к смерти. Тем не менее все, что она сказала, была чистая правда. В этот миг Адхара подумала о том, что впервые со времени своего пробуждения на лугу она совершила нечто такое, что на самом деле характеризовало ее как настоящего человека. Спасение собственного врага оказалось самым лучшим поступком в ее жизни.
Андрас не знал, что ответить. Он пару раз открывал рот, но так и не сумел произнести ни звука. В конце концов он опустил глаза и, откинувшись на спину, отвернулся.
А тебе никогда уже не стать другим,подумала про себя Адхара, и, взяв в руки книгу, она вышла из зала.
Им пришлось оставаться в подземелье еще некоторое время. Андрас быстро восстанавливал свои силы, но все же был еще слишком слаб, чтобы продолжить путь. Впрочем, Адхара стала уже опасаться того, что могло ожидать
В течение двух последующих дней они оба практически не разговаривали друг с другом. Адхара сидела, как и прежде, над книгами, в то время как Андрас продолжал внимательно изучать свои пергаменты. У девушки складывалось впечатление, что разделявшая их на протяжении всего этого времени завеса враждебности стала еще плотнее.
Молчание было нарушено во время еды, в последний день их пребывания на этом этаже.
— Ты должна написать мне рецепт лекарства, которое давала мне, — серьезно заявил Андрас.
Адхара вызывающе посмотрела на своего спутника:
— А почему это тебя так интересует? О самом главном я тебе уже рассказала.
— Мы нашли средство от заразы. А тебе не кажется, что было бы справедливо поделиться им с остальными обитателями Всплывшего Мира?
Адхара недоумевала. Она никогда даже и не подозревала о том, что Андрас может задумываться о чем-то подобном в своей жизни. Вплоть до сего момента он был настолько захвачен идеей собственной миссии, что у девушки возникала даже мысль о том, что судьбы Всплывшего Мира нисколько его не волновали.
Мужчина с ухмылкой посмотрел на девушку:
— Ты думаешь, что дорогой мне не встречались трупы и что мне не было жаль всех этих людей? Ты понятия не имеешь о том, что я чувствовал, когда был вынужден собирать все необходимые мне компоненты, которые потом использовал для проведения ритуала с твоим телом. Прямо на моих глазах нимфа была растерзана людьми, жаждавшими ее крови. Это зрелище было далеко не самым приятным.
Адхара, уловив едва заметную дрожь в руках своего спутника, опустила глаза.
— Ты не относишься к числу тех людей, кто с легкостью выставляет напоказ свои чувства, — ответила девушка извиняющимся тоном.
Мужчина посмотрел на Адхару:
— Это была первая заповедь, которую мы учили, когда становились Недремлющими. Душить в себе всякую жалость по отношению к вам. Нас учили смотреть на вас как на вещь, равнодушно собирая ваши тела из отдельных частей. Тот, у кого не получалось справиться с этим заданием, не мог стать Недремлющим. Ты и представить себе не можешь, сколько бессонных ночей я провел поначалу, сколько горя испытал, когда видел, как угасают в моих руках несчастные девушки, из которых я стремился сделать Сирен.
— А почему ты стал одним из них? Что толкнуло тебя присоединиться к этим людям? — спросила его Адхара.
Андрас только покачал головой:
— Цель. Мне необходима была цель. Я был последним ребенком в семье воинов. Мои отец и старшие братья были Всадниками Дракона, а моя сестра — очень искусным магом. Ничего этого я делать не умел; я был просто подавлен успехами членов моей семьи и чувствовал, что моя жизнь ни к чему не приведет меня. У Дакары, основателя секты Недремлющих, горел в глазах огонь; он обладал особой притягательной силой, которая и убедила меня пойти за ними. Когда я впервые встретился с ним, он сказал: «У Тенаара есть место и для тебя, и для всех. И ты примешь участие в самом великом деянии, которое только помнит Всплывший Мир». Они хотели заполучить меня еще и потому, что я лучше кого бы то ни было разбирался в травах. Раньше этот мой талант был мне ни к чему, и мне показалось, что эти священники оценят его по достоинству и воспользуются им.