Дочь рода
Шрифт:
— Есть один момент…
Он сложил пальцы домиком на столе и потёр родовую печатку. Мне такая не полагалась — незачем давать право слова той, что уйдёт в чужую семью.
— Пап, я знаю, — поторопила я его. — Давай этот амулет.
— Знаешь?!
Отец поднял бровь в удивлении — не удержал эмоции при мне. Это что-то новенькое.
— Когда я надела первый амулет — он помог. Кошмары почти перестали сниться. Но он треснул, — я помолчала, подбирая слова. — Второй же… эта побрякушка делала всё, чтобы кошмары
— И только?
Кажется, отец ждал, что я прямо сейчас признаюсь в том, что во мне Хаос. Вот уж нет. Его планы мне неизвестны. Доверять отцу после подслушанного разговора и ловушки в горах? Ха! Десять раз ха!
— Металл и камень не из нашего мира, — я сняла с шеи подвеску, погладила её, зацепила ногтем трещину и протянула испорченный амулет отцу. — Я провела анализ в алхимической лаборатории.
— Откуда ты?..
— В девятом классе проходили, можешь свериться с учебным планом.
Я пожала плечами и проследила взглядом за тем, как отец смахивает треснувший амулет в ящик стола — нужно предоставить покровителю доказательства того, что артефакт пришёл в негодность.
— И давно ты знаешь?
Большой палец Андрея Войтова по кругу очерчивал эмблему печатки: горные хребты в центре, лиственный узор по краям и ободок из чернёного золота.
— Не очень, — я отвернулась от отца и посмотрела на книжную полку. Кажется, с моего последнего посещения кабинета отца книг стало больше. — Я не слишком догадлива, как оказалось.
— Я не могу дать тебе новый амулет, — принял решение отец, выдохнув и сжав кольцо.
— Можешь. Ты ведь дал мне предыдущие два, — я дёрнула плечом и заговорила торопливо, пока он не перебил меня. — Вызвал меня в горы, чтобы спасти Николая, а потом запечатал выход. Ты использовал силу и поставил меня на колени. А потом ты оставил меня умирать, — я смерила отца прямым жёстким взглядом. Таким, какого не должно бы быть у шестнадцатилетней девочки. — Так отчего же ты передумал давать мне разломный артефакт?
— Ярина!
Андрей Войтов хлопнул ладонью по столу, но мне было плевать. Теперь уж точно. В какие бы игры он ни играл, я сумею подправить правила. Пусть не выйду победителем, но и выиграть не позволю. Я растянула губы в фальшивой улыбке и наклонила голову к плечу.
— Да, я не слишком догадлива и не так чтобы очень умна. Но сложить два и два я могу.
Отец открыл один из ящиков стола и покачал в руке очередной артефакт из чужого мира. Он сомневался, но клятвы не предполагают сомнений. Он должен отдать мне амулет, иначе умрёт или лишится силы. Я не была уверена в том, чем он клялся, но точно знала, что долго сопротивляться отец не сможет.
По лицу Андрея Войтова пробежала судорожная волна, рука дрогнула, артефакт выпал и покатился по столу в мою сторону. Не дав ему передумать, я прыгнула вперёд и схватила амулет, крепко сжав его
Я упала на колени и попыталась сделать вдох. Но не смогла. Словно воздуха не было.
Была только гарь от сожжённых тел и тлен гниющих останков.
Был только скрипящий на губах пепел. Он был повсюду.
Я смотрела, как ветер разносит серые хлопья над землёй. Пепел кружился, оседал на моих плечах и щеках. Он набивался в глаза, нос и уши, проникал в лёгкие. Пепел…
Вдалеке прозвучал сигнал к бою. Война. Война и твари, лезущие из разломов.
Я ненавидела войну всем сердцем и всей душой. За последние двести лет я не помнила ничего, кроме войны. Я не знала ничего, кроме боли, крови и пепла. И стука бамбуковых палочек, призывающих к бою.
Шаман ударял палочками, звук становился сильнее, невыносимее, и заставлял кровь биться быстрее. Вот палочки трутся друг о друга, будто хвост синекрылой трещотки выводит мелодию. Сейчас будет особенно громкий звук, глухой и вибрирующий. А потом… потом будет бой.
Мама укрывала телом маленького брата. Она была ранена. Оаруш не дышал, я знала это, чувствовала кровью так явно, будто сама умерла. Отца не стало пятнадцать лет назад — не пережил четвёртую волну. Он так и не увидел рождение долгожданного наследника.
— Яарану, беги! Беги, спасайся! — мама кричала, склоняясь над сыном. — Яарану! Слышишь меня?! Беги! Яарану Войтура, сейчас ты уйдёшь и спасёшься, это приказ.
Сила приказа гнула спину, плечи склонились, колени подогнулись, и я упала на усыпанный телами мох. Я не смогла противиться. Не смогла… я не смогла их спасти. Но я поклялась отомстить. Это я сделать могла.
Сапоги скрипели от песка и золы, когда я бежала прочь. Бежала, оставив мёртвого брата и маму. Я знала, что уже никогда их не увижу.
Слёзы катились по щекам, я размазывала их вместе с копотью и кровью моих людей.
Убитых было так много, что мы не успевали их сжигать. Погребальный костёр! Я обернулась к разрушенному дому, отправила зов жизни и убедилась, что живых там уже не осталось.
Моя мать не будет гнить под этим небом. Тело моего брата не будет разорвано тварями, что следуют за нами по пятам.
Погребальный костёр для всех. Для дома, для леса, для мира. Я выполню заветы предков, зажгу такой костёр, что души непременно вернутся в круг жизни, чтобы воплотиться в других мирах. Посмертие будет даровано тем, кто сожжён в священном огне.
Я раскинула руки, словно журавль, готовящийся взлететь. Но я не взлечу. Нет, я останусь. Ладони вверху, сжать кулаки. Я присела на правой ноге, вытянула левую назад. Руки-крылья взметнулись к безжалостному небу.
Огонь очистит этот лес.
Пусть горит весь мир. Пусть горят деревья и сады, пусть горят…