Дочь Сталина. Последнее интервью
Шрифт:
Конечно, эти судьбы и характеры многое объясняют и заставляют поверить в некое высшее предназначение. Правда, остается вопрос: а могло ли быть иначе?
Глава шестая. Крестный путь. Последняя станция
Мать и дочь
Путь Светланы Аллилуевой, который она, по собственным словам, доверила Богу, пошел как бы по кругу: вновь покинута родина, вновь осознанная разлука с ребенком. Дочь из Москвы была отправлена в Англию, в свою любимую квакерскую школу, а мать поехала в Америку. Появление Ольги в лондонском аэропорту было шумным событием, привлекшим внимание прессы. В телевизионном интервью она заявляет, что «.это было необыкновенно интересным опытом, о котором она ни минуты не жалеет.
Светлана арендовала для себя маленькую ферму в американской глуши, на которой она бывала еще с бывшим мужем и маленькой Олей. Судя по всему, жизненный круговорот давал очередную передышку.
Из интервью Светланы Аллилуевой:
«В Америке я начала писать свою четвертую книгу - «Книгу для внучек». Мне было очень хорошо и спокойно. Мне хотелось написать о временном возвращении на родину, обращаясь к детям и внукам, друзьям и родичам. Хотя такое возвращение было уже само по себе обреченным. Река времени унесла и изменила все. И я была уже не та, и Москва не та, и дети выросли во взрослых «советских людей». От этого явления я уже порядком отвыкла и не хотела к нему возвращаться. Трагичность этой книги - неизбежность провала. Иначе и не могло быть.»
Продолжим интервью цитатой из «Книги для внучек», подаренной нам автором:
«Для меня наступил окончательный катарсис. Факты приходилось принять такими, каковыми они теперь были для меня - шестидесятилетней матери и бабушки. Тихими вечерами, под неумолкаемые крики птицы, называемой козодой жалобный, под тихими звездами, светившими на этот мирный уголок суматошной Америки, я постепенно приходила в себя.
Козодой этот регулярно появлялся каждый вечер с наступлением темноты и сидел где-то совсем рядом с небольшой терраской, смотревшей в лес на невысокие лесистые холмы, на зеленую долину. Его крик - особенный, с каким-то вопросительным знаком в начале, а потом и ответом. Долгий такой крик. Когда он повторяется сотни раз без конца, он убаюкивает и приводит вас в состояние глубокого внутреннего мира. Ну вот, даже птицу послал Господь такую, как надо, - так перестань скорбеть и болеть душой! Благодари Бога за все, что он дал тебе, за все, от чего спас, за все, чем можешь быть довольна в твои-то годы».
Несомненно, что ключом к пониманию этой книги, да и всего того, что произошло со Светланой после посещении родины, является употребленное ей слово «катарсис». В переводе с древнегреческого оно означает очищение, оздоровление, возвышение. И все это прямо соответствует душевному состоянию нашей героини, пережившей эмоциональную разрядку после сильного чувственного напряжения, сумевшую возвыситься над жизненными передрягами и взглянуть на себя тогдашнюю со стороны. Думается, что именно тогда она стала всем своим естеством той Ланой Питерс, с которой мы познакомились и, смеем утверждать, подружились в Лондоне: доброжелательной, мудрой, спокойной. Этот образ был настолько убедителен и однозначен, что трудно было представить ее другой, прежней.
Тревога за судьбу дочери вновь заставила Светлану Иосифовну пересечь океан и поселиться в Англии.
Из интервью Светланы Аллилуевой:
«Меня очень угнетало то, что после окончания школы Оля никак не могла найти работу. Прелесть американской, английской, да и вообще зарубежной жизни состоит в том, что ты абсолютно свободен. Но это же значит, что ты сам себе хозяин в смысле устройства в жизни. Особенно трудно молодым девушкам, не имеющим никакой квалификации и профессии. Учиться она больше не хотела, а работу предлагали такую, что денег и на жизнь не хватит. Стала получать пособие по безработице. Там многие молодые люди живут на такое пособие, что позволяет им бездельничать, бесцельно шляться целыми днями, развлекаться алкоголем и наркотиками. Так живут годами и даже десятилетиями. Для меня, с детства приученной трудиться, все это было дико. Но, к сожалению, дочь стала втягиваться в эту жизнь. У нее появился молодой человек, который вел подобный образ жизни. До меня дошли слухи, что он увлекается наркотиками, а Ольга даже собралась за него замуж. Правильно говорят: маленькие детки - маленькие бедки, большие детки - большие бедки. Я поняла, что ее нужно срочно спасать - девочка гибнет. Написала письмо сестре уже умершего к тому
Меня же опять стали одолевать журналисты, писать всякие небылицы. Мол, я всеми брошена, почти нищая, обретаюсь по ночлежкам с алкоголиками и наркоманами. И, конечно же, все это с удовольствием тиражировала советская пресса».
Вот так Светлана рассталась еще с одной дочерью: младшей, самой любимой. Но для Запада это была обычная история. Как правило, там дети сразу после школы уходят из семьи, часто уезжают в другие города или даже страны учиться, работать. Это у нас чуть ли не до седин живут с мамой и папой, а подчас и за их спинами. Оля же худо-бедно сама построила свою жизнь, стала типичной средней американкой со скромным и устоявшимся укладом жизни в провинциальном городке.
Старшая же дочь так и жила на далекой Камчатке на изыскательской станции у подножия вулкана Толбачек. Она рано потеряла мужа, тоже вулканолога, сама воспитывала дочку. Совершенно случайно на каком-то семейном торжестве у друзей мы познакомились с приехавшими оттуда учеными, которые рассказали, что Катя стала какой-то странной, нелюдимой, живет одна на отшибе поселка со сворой собак. Ее дочь Анна вышла замуж и уехала в другой камчатский городок. Когда Екатерине Ждановой сообщили о смерти Светланы Иосифовны, она ответила, что у нее давно нет матери и это ошибка. Видно, и Катю не миновал крест «Аллилуевских» женщин.
«Публичное одиночество»
С большим трудом, окольными путями нам все же удалось разыскать адрес той «ночлежки для алкоголиков, проституток и наркоманов», в которой, по словам английской прессы, жила «в нищете забытая жертва тирана».
Улица Ладброукгроув оказалась довольно зеленым и широким бульваром, на который выходили коричнево-белые, словно пряничные, фасады двух- и трехэтажных домов в типично английском стиле. Картина была очень далека от представления о городском «дне». Несколько строений принадлежало здесь крупному благотворительному обществу «Карр Гомм». Напросились в гости в один из домов. Обычное жилье с отдельным входом, гостиной и кухней внизу, тремя-четырьмя спальными комнатами на верхних этажах. Всюду чистота, ощущение домашнего очага, уют. Обитатели - вполне приличные люди. Они рассказали, что в Лондоне несколько десятков тысяч бездомных, но очень немногие могут позволить себе жить в таких приютах, так как плата довольно высока, да и с улицы сюда кого попало не примут.
Узнав о наших похождениях, Светлана изрядно удивилась, но очевидно, что это не огорчила ее. Оказалось, воспоминания были самыми приятными.
Из интервью Светланы Аллилуевой:
«По советским меркам это можно было бы назвать общежитием, но на английской почве такое жилье - это практически семейный дом. Нас там было шесть человек. Внизу гостиная с телевизором, общая кухня, наверху спальни, ванные, туалеты. Люди были самые разные, но, конечно, никакие не алкоголики с наркоманами. Я их всех помню. Был очаровательный шотландец Эрик. Он был математиком, но попал в автокатастрофу, получил мозговую травму и, конечно, не мог уже продолжать научные труды. Мы с ним всегда вместе смотрели телевизор и все новости обсуждали, как одесские «пикейные жилеты».
Конечно, все мои товарищи по этому жилью были с неустроенной жизнью, одинокие, без собственного жилья. Был вот еще китаец из Сингапура. Повар. Работал в соседнем ресторанчике. Снимать отдельное жилье было не по карману, так и жил с нами. Чудный был человек, очень много рассказывал, готовил потрясающие обеды по рецептам китайской кухни. Кстати, жили мы все, что называется, вскладчину, все закупали на общие деньги. По воскресеньям, между прочим, готовила обеды я. Всем очень нравилось.
Был еще один революционер из Эфиопии. Он угощал нас своей национальной едой. Их революция там прогорела, а он сбежал в Англию. К нему приходили его друзья эфиопы и одна потрясающе красивая женщина. Он потом на ней женился и уехал из нашего дома.