Дочь вампира
Шрифт:
Когда я уже почти уверился в том, что ночь пройдёт спокойно, Патрик резко поднялся и зарычал, вздыбив на загривке шерсть. Сэр Галахад отозвался на предупреждение волкодава утробным ворчанием, воинственно взметнув свой пушистый хвост.
Стук в дверь показался мне робким, почти заискивающим. Я распахнул дверь и включил фонарик. На крыльце стоял Брыль.
– Извините, Алексей Станиславович, – без прежнего нахальства начал он, переминаясь с ноги на ногу, – не у вас ли, случайно, Олег? Не могу его нигде найти.
Я с интересом
Я гаденько хмыкнул в душе, но изобразил на своей физиономии улыбку лучезарного детства.
– Да что же это вы стоите под дождём, дорогой вы мой? Проходите в дом. Обогреетесь, тогда и поговорим, – я отступил в сторону, пропуская ночного гостя.
Тщательно заперев дверь, на ходу пробормотав на всякий случай дополнительное заклятие, я вошёл в горницу.
Надо сказать, появление в доме Брыля не вызвало энтузиазма у моей скотины. Патрик подобрался и слегка приподнял верхнюю губу, демонстрируя полную готовность к броску, а сэр Галахад неодобрительно мяукнул, метнув на меня взор, полный недоумения.
Похоже, впрочем, что для Брыля тоже оказалось неожиданностью присутствие в доме Патрика. Боязливо косясь на волкодава, он бочком прошёл к столу и присел на краешек табурета.
– Так Олег не заходил к вам? – как-то придушенно переспросил он.
– Да нет, – с полным безразличием ответил я. – Куда же это вашего приятеля понесло в такую погоду, да ещё ночью? Может быть, он где-нибудь с Настей? Дело-то молодое!
Брыль с ненавистью посмотрел на меня, но когда он заговорил, голос его оставался по-прежнему тусклым.
– Этого не может быть. Олег очень любит свою жену, он никогда ей не изменяет.
– Помилуйте! Какие измены? Лёгкий флирт, живая беседа, невинный поцелуй… Пустяки, да и только.
Брыль вновь с подозрением посмотрел на меня. При всей своей тупости он не мог не понять, что я заставлю его играть по своим правилам, probabile ex vita 21 .
21
вероятно, если исходить из предыдущей жизни (лат.)
– Не изволите ли чайку попить? – поинтересовался я, отвинчивая крышку термоса, чтобы налить в чашку горячий ароматный чай.
– Спасибо, мне не хочется, – затравлено отозвался он.
– Это однако очень странно! Вы промокли до нитки. Непременно попейте горяченького, а то того и гляди приобретёте инфлуэнцу – очень коварное заболевание!
Я настойчиво пихнул чашку в руку Брылю. Тот взял чашку, поднёс её к губам, но тут же поставил на стол.
– Да что же это с вами, голубчик? – заохал я, обходя его и как бы рассматривая со всех сторон, – вас, должно быть, сглазили. Сейчас мы это поправим.
Тут я сунул ему под
– Вам, душа моя, следовало бы показаться дантисту, – издевательски посоветовал я своему гостю.
Брыль приподнялся с табурета, явно намереваясь броситься на меня, но тут же обречённо опустился на сиденье, с недоумением озираясь по сторонам. Этот болван так и не понял, что, суетясь вокруг него, я засадил его в магический круг, припечатав к табурету славным заклинанием незабвенного Агрипы Нестгеймского.
– Итак, вы, недоверчивый олух, сподобились-таки спознаться с местными упырями? – поинтересовался я. – Поделитесь-ка со мной, где у них главная база. Там ведь теперь и для вас уютная могилка приготовлена? Не дадите ли адресок? Поверьте, у меня найдутся средства развязать вам язычок.
Поняв, что сказанное мной не пустая угроза, Брыль сложил руки и, заискивающе заглядывая мне в глаза, взмолился:
– Отпустите меня, пожалуйста!
– Я больше не буду, – передразнил я насмерть перепуганного начинающего вурдалака. – Вот что, колитесь-ка, любезный! Дадите адресок – отпущу.
Глаза Брыля вновь вспыхнули злобным огнём.
– Я вам место укажу, а утром вы туда с осиновым колом заявитесь? Да? За дурака меня принимаете?
Полностью потеряв самообладание, он истошно завопил. Звучали в его вопле бабье отчаянье и боль затравленного зверя. На губах перерожденного студента выступила пена, глаза эпилептически закатились. А голос его всё набирал силу, перекрывая грозное рычание возмущённого Патрика.
Увы, я поймал упыря в ловушку, но не учёл его патологической трусости. Теперь он стал полностью невменяемым, оттого совершенно бесполезным, хотя и слишком голосистым.
Настало время прекращать незапланированный концерт. Выдернув из-под спальника кубинский мачете, я одним резким ударом снёс Брылю голову. Наступившая сразу же тишина обрушилась на меня, заставляя поёжиться. Ни звука не раздавалось из-за стен дома, а в горнице Патрик вместе с сэром Галахадом, подняв головы, одновременно со мной прислушивались к пронзительной тишине.
Не теряя времени, я вколотил осиновый кол в сердце незадачливого фольклориста, собираясь побыстрее оттащить его в сени, но тут из леса донёсся волчий вой.
Он показался мне каким-то ленивым и нестройным. В нём не слышалось ни злобы, ни агрессии, не уловил я в нём также сожаления по утраченному собрату, с которым, впрочем, болотовские волколаки, конечно же, ещё не успели сродниться. Затем вновь наступила тишина. Патрик заворчал, придвинувшись к двери, за которой слышалось какое-то царапанье.
Подумав, что это лесной зверёк, испуганный волчьим воем, забрёл на подворье, я собрался было возвратиться в горницу, но слабый стук заставил меня вновь насторожиться.