Дочь Велеса
Шрифт:
Ялика устало пожала плечами и, поднявшись, нетвердой походкой направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Хорошо, – бросила она через плечо. – Дело ваше. А мне поспать надобно… Вроде, Могута говорил, с ним дети были. Что с ними?
– Благодарю тебя, пресветлая, – донесся ей во вслед раскатистый бас хозяина корчмы. – Жизнь Могутину спасла… А с детьми все улажу, не беспокойся зазря. Отдыхай.
– Добро. Вот только не спасла, а помогла, – коротко ответила поднимающаяся по лестнице Ялика и, обернувшись, добавила под удивленные взгляды Горыни и Радмилы: – Теперь от него самого все зависит.
Поднявшись к себе в комнату, она без сил рухнула на кровать, тут же забывшись тяжелым сном.
Снилась ей стена ревущего огня, окружившая ее кольцом, и то ли ограждавшая от гигантской фигуры, чьи очертания с трудом угадывались за ярящимся пламенем, то ли, наоборот, не дававшая убежать прочь. От сумрачного образа веяло древним, первородным злом и изначальной тьмой, выворачивающей наизнанку и душу, и разум.
Ялика почувствовала себя маленькой и беззащитной. Сознание затопила волна всепоглощающего страха, заставившего оцепенеть. Вокруг заплясали серебристые огоньки, закручиваясь в светящуюся искрящуюся спираль. От нестерпимого блеска заслезились глаза, заставив Ялику часто заморгать в попытках прогнать наворачивающиеся слезы. А в следующее мгновение напротив нее прямо из пустоты возникла знакомая фигура в кожаном плаще до пят и широкополой шляпе, из-под которой в отсветах огня таинственно поблескивали стеклянные окуляры птичьей маски с длинным изогнутым клювом.
– Мортус, – одними губами прошептала ворожея.
Тот, ничего не говоря, неожиданно схватил её за руку и вложил что-то в раскрытую ладонь. От прикосновения призрака кожу обожгло ледяным холодом.
Ялика испуганно отпрянула назад. Мортус коротко кивнул, сверкнув окулярами, и неторопливо растаял в воздухе, так и не сказав ни слова.
Преодолев тягучее сопротивление сна, Ялика подняла руку к глазам и к своему удивлению поняла, что сжимает рукоять того самого клинка, которым совсем недавно положила конец страданиям Мортуса, отправив того в ледяное царство Мары. По тонким граням лезвия пробежали ослепительно-белые искры. Наблюдая за их танцем, становившимся все быстрее и быстрее, ворожея вдруг осознала, что ей необходимо сделать.
Широко размахнувшись, она резко опустила покрытый белым пламенем и неожиданно удлинившийся клинок, словно вспарывая им саму ткань реальности сна.
Огненная стена замерла. Неподвижные языки пламени вдруг покрылись частой сетью трещин и с тихим мелодичным звоном осыпались кусочками битого янтарного стекла. Скрывавшаяся во тьме фигура вздрогнула, как от удара, и, испустив оглушающий рев, превратилась в черный невесомый дым, клубы которого тут же подхватил налетевший неведомо откуда порыв пронизывающего ветра.
Ялика открыла глаза и подскочила на кровати, ловя ртом ставший вдруг нестерпимо густым воздух.
Длинный багряный луч клонившегося к закату солнца, прорвавшись сквозь неплотно занавешенное окно, словно разделил сумрачную, окутанную тенями и полумраком комнату на две части. Пытаясь припомнить, были ли занавески прикрыты в тот момент, когда она совершенно измотанная вернулась в комнату, Ялика неторопливо оглядела помещение. Ее блуждающий взгляд
«Должно быть, Радмила кувшин меняла, вот и прикрыла занавески», – успокоившись, решила Ялика.
Только в это мгновение она неожиданно осознала, что продолжает что-то сжимать в руке. Этот был тот самый клинок. Клинок, вложенный в ее ладонь призраком Мортуса.
«Неожиданный подарок», – чуть заметно улыбнулась ворожея.
Приступ безумного голода, грозившего свести с ума, заставил её, наскоро умывшись, спуститься в обеденный зал.
Корчма оказалась заполнена местными жителями, видимо, обсуждавшими за кружкой холодного пива или медовухи утреннее происшествие. Едва ворожея сделала последний шаг с лестницы, как тут же десяток пар любопытных глаз с интересом уставился на нее. Появившаяся словно из ниоткуда Радмила аккуратно взяла ворожею за руку и, настойчиво потянув куда-то, тихо бросила:
– Пойдем, пресветлая, для тебя Горыня место отдельно приготовил. Там спокойнее будет.
Небольшой стол, за который девушка усадила Ялику, оказался в дальнем углу корчмы, несколько в стороне от всех остальных, так что возобновившийся гул болтовни местных завсегдатаев долетал сюда сильно приглушенным.
– Проголодалась? – то ли спрашивая, то ли утверждая, заявила Радмила, рассеяно протерев стол.
Ялика добродушно улыбнулась.
– Целого порося съесть готова!
Радмила с удивлением округлила глаза, смущенно уставившись на продолжающую улыбаться ворожею.
– Да нет, что ты! – ответила та на невысказанный вопрос. – Запеченной рульки с грибами достаточно будет.
Быстро расправившись со снедью, Ялика, вспомнив о неожиданном подарке Мортуса, спросила убирающую со стола Радмилу:
– А кузнец у вас в селе имеется?
– А то как же! – не без гордости заявила та. – Богданом звать. Дом его в конце улицы, если от корчмы направо идти. Чуть на отшибе стоит. Там увидишь, пресветлая. Как же нынче без кузнеца-то? Он и плуг починит, и инструмент какой в порядок приведет, сбрую для лошадей смастерит, коли нужда будет.
Отстранено улыбнувшись, Ялика задумалась, перебирая в мыслях подробности приснившегося ей кошмара и продолжая вполуха слушать жизнерадостное щебетание девушки, самозабвенно нахваливающей работу сельского кузнеца.
– Ой, – осеклась вдруг Радмила, всплеснув руками. – И как я запамятовать-то могла? – затараторила она, смущенно теребя подол сарафана. – Ведана-травница тебя, пресветлая, ее проведать просила.
– С Могутой что? – уточнила Ялика, с усилием прогоняя нахлынувшее чувство отчаяния и страха, сопровождавшее давешний сон.
– Не ведаю, – мотнула головой Радмила. – Заходила, когда ты, пресветлая, спала беспробудно. Узнала, что ты отдыхаешь, беспокоить не стала. Просила только тебе передать, чтобы ты ее проведала сразу, как сможешь. Я провожу. А то стемнело совсем, заблудишься еще, неровен час, пресветлая.
Ялика, согласно кивнув, поднялась из-за стола и уверенно направилась к выходу.
– Я мигом, только Горыне скажу, что отлучусь, – бросила Радмила ей вдогонку.
– Добро, я снаружи обожду, – отозвалась ворожея, открывая дверь на улицу.