Дочь великого грешника

Робертс Нора

— Уже. — Нэйт выпустил облачко дыма. — Должен признать, зрелище было захватывающее. Правда, Адам довольно быстро их усмирил.

— Да, он единственный, кто способен усмирить Уиллу.

Бен потянулся, седло заскрипело. Вороному Пугачу надоело стоять на месте, он замотал башкой, нетерпеливо переступил копытами.

— Ладно, я поговорю с ней. Нужно только проверить горную бригаду. Похоже, буря надвигается. Зашел бы в дом, у мамы там кофе на плите.

— Спасибо, но мне пора. Своей работы по горло. Увидимся.

— Пока.

Бен посмотрел,

как Нэйт садится в «Рейнджровер», свистнул собаке и напоследок сказал:

— Не бойся, Нэйт. Мы не допустим, чтобы она потеряла свое ранчо.

Нэйт поправил шляпу, потянулся к ключу зажигания.

— Само собой, Бен. Ранчо останется при ней.

В такой славный денек ехать верхом по долине — одно удовольствие. Бен не торопился, лошадь не гнал, ехал себе, поглядывая по сторонам. Скот к осени здорово набрал вес. Надо будет забить часть мясного стада. Остальных можно годик попридержать, пусть поедят травки.

Отбор скотины на убой, а также продажа поголовья уже пять лет считались обязанностью Бена. Родители потихоньку передавали управление «Тремя скалами» в руки сыновей.

Высокая, все еще зеленая трава простиралась сколько хватал глаз, лишь кое-где темнели рощи и перелески. В небе раздалось жужжание, Бен с улыбкой запрокинул голову. Его брат Зак чертил по небу круги на своем самолетике. Бен помахал брату шляпой. Мохнатый Чарли, шотландская овчарка, возбужденно носился взад-вперед. Самолетик приветственно покачал крыльями.

Трудно было свыкнуться с мыслью, что младший братишка уже отец семейства. Но так уж сложилось. Достаточно было Заку кинуть один взгляд на Шелли Петерсон, и он втюрился по самую шляпу. Двух лет не прошло, а Бен уже дядя. В последнее время Бен вообще почему-то стал чувствовать себя чуть ли не стариком.

Такое ощущение, словно он старше Зака не на три года, а на все тридцать.

Бен направил коня вверх по склону лесистого холма. Тут было свежо и прохладно. На глаза Маккиннону попался олений след. В другое время Бен с удовольствием поохотился бы. Мать так любит свежую оленину. Вот и Чарли с надеждой оглянулся на хозяина, понюхал землю. Псу не терпелось в дело. Но Бен сегодня был не в том настроении, чтобы охотиться.

Он чувствовал в воздухе запах снега. Если подняться повыше в горы, там уже все белым-бело. Канадские гуси потянулись к югу, а это значит, что зима будет ранней и суровой. Даже ручей, сбегавший вниз по склону, журчал уже как-то по-зимнему.

Стволы сосен стали крепче, земля уже не проминалась под копытами. Бен ехал вдоль ручья. Здешние леса он знал не хуже, чем двор собственного дома. Вон сухая ольха, под которой они с Заком когда-то искали зарытое сокровище. Неподалеку поляна, где Бен завалил своего первого оленя. Отец стоял рядом с мальчиком, наблюдал. В этом ручье в детстве Бен ловил форель — ее тут прорва, только сунь в воду руку.

Где-то здесь скала, на которой Бен вырезал кремнем имя своей первой любви. Должно быть, буквы с тех пор уже стерлись. Хорошенькая Сюзи Болайн в том же году

сбежала в Хелену с гитаристом.

Даже сейчас, столько лет спустя, сердце у него сжалось от этого воспоминания, хотя сентиментальным Бен себя отнюдь не считал. Он неспешно ехал вверх по склону, среди скал и зарослей своего детства. Конь сам находил тропу, а вокруг пестрели немыслимыми осенними красками деревья, похожие на красоток, принарядившихся для субботнего бала.

Наверху воздух был разреженней и холодней, сильнее пахло снегом. От удовольствия Бен аж присвистнул. Он с пользой съездил в Боузмен, но ужасно соскучился по родным местам — по простору, одиночеству, запаху земли. С собой он взял одеяло — мол, на всякий случай, хотя на самом деле уже твердо решил, что ночку-другую непременно проведет у костра.

Можно подстрелить зайца, поджарить рыбки или, на худой конец, с ковбоями переночевать. Можно и в одиночку. Пора перегонять стадо на равнину. Если в воздухе так сильно пахнет снегом, значит, скоро заморозки. Оставлять стадо на горном пастбище ни в коем случае нельзя. Но ничего, время еще есть.

Он на миг остановился, зачарованный красотой пейзажа: зеленый луг с пасущимися коровами, быстрая горная речка, ковер полевых цветов, ароматы, щебетание птиц. Как люди живут в закопченных городах, среди каменных коробок, толп и бесчисленного количества проблем?

Где-то неподалеку хлопнул выстрел, и конь дернулся. Бен тоже встрепенулся. Охотник в здешних местах — не редкость, но все же… Раздался еще один выстрел, Маккиннон пришпорил коня и понесся рысью в том направлении.

Сначала он увидел лошадь и сразу узнал ее. Аппалуза крупно дрожала всем телом, привязанная к ветке дерева. Сладко и пьяняще пахло кровью, внутри у Бена все сжалось. Но почти сразу же он увидел Уиллу. Она стояла с винтовкой в руках, а у ее ног лежал здоровенный гризли. Чарли глухо зарычал, рванулся вперед, но, повинуясь команде хозяина, вынужден был умерить пыл.

Маккиннон подождал, пока Уилла обернется, и лишь потом спрыгнул на землю. Лицо у нее было бледное, темные глаза блестели.

— Ты уверена, что он сдох?

— Уверена.

Уилла нервно сглотнула. Она терпеть не могла вида крови, а уж убивать живую тварь — тем более. Не могла спокойно смотреть, как куриц режут — потом кусок в горле застревал.

— У меня не было выбора, он сам на меня кинулся.

Бен кивнул, на всякий случай вынул из чехла ружье и приблизился к медведю.

— Ну и туша.

Страшно было подумать, что эта туша могла бы сделать с всадницей, если б застигла ее врасплох.

— Медведица, — негромко констатировал Бен. — Значит, и медвежата где-то неподалеку.

Уилла убрала ружье и сказала:

— Я и сама догадалась.

— Хочешь, я ее освежую?

— Я справлюсь без тебя.

Бен кивнул, но тем не менее вынул нож.

— И все-таки я тебе помогу. Медведица здоровущая. Жалко, что с твоим стариком так вышло.

Уилла тоже обнажила нож — широкий, острый, такой же, как у Бена.