Дочь Волдеморта
Шрифт:
— Амаранта…
— И ты то же зелье мешаешь! — возмутилась полувейла. — Кадмина, подумай сама! Мне больше восьмидесяти лет, я на всю жизнь изуродована этим шрамом, питаюсь кровью невинных магглов и во мне самой нет абсолютно ничего человеческого! Знаю всё, что ты сейчас скажешь, — замахала руками она. — Кадмина, я — не человек, существо, создание ночи. Я даже не имею права использовать волшебную палочку! Думаешь, отец Чарли и все его близкие будут рады такому союзу? Ты так хочешь помирить Чарли с братом и ратуешь тут же за то, чтобы рассорить его со всей родней! Лучше втолкуй ему очевидное —
* * *
Для визита в вампирскую деревню Альмовин, расположенную в глубине лесов на одном из притоков Прута речке Жижии, выбрали вечер воскресенья. Выходить следовало на закате — днем, по словам Амаранты, поселение спит и всяким гостям, вынудившим жителей выбраться на солнечный свет, вампиры рады не будут.
— Обычно я спускаюсь по холмам бегом, но ты не пройдешь столько, — сказала профессор прорицаний, мечтательно глядя в окно Гермиониного кабинета на клонящееся к горизонту красное мартовское солнце, — потому Чарли создал для тебя портал к берегу реки, нашему с ним местечку — там я легко тебя отыщу. Ведь ты не против, если я спущусь привычным путем? Это не займет много времени.
— Спуститься к реке — не займет много времени?! — ахнула Гермиона. — Ты сходишь пешком до реки?! Или тут, в лесах, есть еще какая-то?
— Я могу перемещаться очень быстро, — усмехнулась полувейла. — Да и выбора особого нет, — добавила она. — Трансгрессировать, как ты понимаешь, я не умею. Сама создавать порталы — не могу. А немногочисленные камины Альмовина не подключены к Сети летучего пороха… Вот, возьми, — Амаранта протянула подруге старинную брошь, — это вещица моей матери, вернешь ей потом, хорошо? Чарли заколдовал ее для тебя, когда мы виделись в последний раз. Портал сработает примерно через час, в половине седьмого. Подождешь на тропинке, если я задержусь. А чтобы избежать этого, мне лучше поторопиться.
Амаранта плотнее закуталась в свой темно–синий плащ со скрывающим лицо капюшоном, попрощалась и уверенно вышла из кабинета.
Время тянулось неторопливо, и из окна Гермиона наблюдала за тем, как быстрая тень в развивающемся плаще показалась из замка, заскользила к ограде и скрылась в кромке леса.
Ожидая, пока сработает портал, леди Малфой выкурила несколько сигарет и затем взялась читать «Воскресный пророк». В разделе светской хроники сообщалось о помолвке между Адамом Мелифлуа и двадцатитрехлетней Эльсинэей Мальсибер, племянницей одного из слуг Волдеморта Фабиана.
От нечего делать Гермиона припомнила, что именно с мамаши этой новой невесты «милого Адама», Сириусовой тетки Элладоры, пошла и перекочевала в семейство Вальбурги Блэк, кузины мужа ее сестры, милая традиция обезглавливать домашних эльфов и засушенными развешивать их сморщенные рыльца на стенах фамильных домов. Хорошо, что идеи миссис Мальсибер не вдохновили ни одну из хозяек Блэквуд–мэнор, и усадьбу, где сейчас проживала Гермиона, миновал этот специфический обычай.
Это же нужно было додуматься! Повезло с женушкой, ничего не скажешь…
Зато брат Фабиана не стал Пожирателем Смерти, не успев по малолетству перенять у отца пагубной привязанности к Волдеморту. Пауль
Пауль успел жениться на Мелани Гойл, сестре Гойла–старшего, и даже стать отцом двоих сыновей, одному из которых еще довелось рядом с ним встать в строй подданных его повелителя, — а потом убежденного Пожирателя Смерти окончательно свело на нет древнее проклятье, подхваченное где-то в Шри–Ланке еще во время мировых скитаний.
А Кристиан так и не стал слугой Волдеморта, вследствие чего и не попал в Азкабан… Зато попал в мужья даме, придумавшей обезглавливать домовых эльфов… Наверное, милая особа… Младший сын этой парочки, Родерик, выпускник Гермионы, Черный Зверь, был гордым, злым и жестоким мальчишкой, таким себе темным принцем курса. Наверное, сестра мало чем отличается от него… Что же «милому Адаму» так не везет с невестами?
От мыслей о грядущей женитьбе троюродного дядюшки и воспоминаний об Элен, которые теперь порождали внутри что-то теплое и приятное, но очень грустное, — как и любая мысль о Люциусе, Гермиону оторвала наливающаяся синевой брошь матери Амаранты. Портал активировался, и она, прихватив со стула теплый плащ с капюшоном, крепко стиснула украшение в руке.
Со знакомым ощущением брошь рванула ведьму лицом вперед, в темноту, где неуправляемо закружил, перекидывая сквозь пространство. Вот ноги с силой врезались в твердую землю утопающей в сумерках проселочной тропинки. Гермиона с трудом удержалась, чтобы не упасть.
Кругом расстилалась синяя мгла, отдающая тем ярким предсумеречным светом, от которого становится больно глазам. Дул прохладный ветерок, несущий с собой запах болота. Ухали и пищали в лесу какие-то животные или магические твари.
Гермиона поежилась и поспешила закутаться в свой плащ. Использованный портал сунула в карман.
И в этот момент почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
Ведьма быстро обернулась — кто-то далеко впереди юркнул с тропинки в густо заросший овраг.
— Эй, кто там?! — громко крикнула леди Малфой, быстро нащупывая волшебную палочку. — Амаранта?
Кусты зашевелились, но не издали ни звука.
— Кто здесь?! — настойчиво и угрожающе повторила Гермиона, с опаской двинувшись к ним. — Эй! — уже с ноткой испуга окликнула она.
Кусты дрогнули снова, и оттуда высунулась чумазая загорелая голова. Парнишка лет двадцати с перепуганным лицом блеснул в густеющей темноте мутными глазами.
— Кто такая? — крикнул он по–румынски, стараясь казаться грозным.
— Ой, — растерялась Гермиона, отступая на шаг.
Видя ее нерешительность, маггл — а парнишка, безусловно, был магглом, — выбрался из оврага и пошел вперед, крепко сжимая увесистую палку, обмотанную какими-то тряпками.
— Полегче, любезный! — попятилась Гермиона, обращаясь к неожиданному знакомцу на его языке, освоенном в свое время с помощью удобных чар, которые так презирал за что-то ее покойный второй супруг.