Дочь Вороньего Короля
Шрифт:
Тихо: ни мяуканья кошек, ни лая собак, ни мычания коров — вообще никаких звуков, свойственных любой деревне, и, конечно же — ни единого человека.
Лариэс подошел к столу, на котором стояли миски с кашей. Поверхность густо укрывала плесень, что лучше всяких слов говорило: сюда пришла беда. Ну а беда в восточных землях нынче была одна и передвигалась она на восьми ногах. Виконт выбежал из дома и сказал:
— Ничего, думаю, нам нужно убираться отсюда, и как можно быстрее.
Принц кивнул и указал на противоположную сторону деревни и путники, не говоря ни слова, поскакали вперед, причем они сами не успели заметить, как кони пошли сперва шагом, затем —
Деревня осталась позади, затем путники увидели тропинку, уводящую на север — в поля, и повернули на нее. По тропинке этой в ряд могли проехать всего лишь два всадника, но, к счастью, от пшеничного поля ее не отделяла канава, поэтому, повинуясь приказу Лариэса, гвардейцы разъехались по сторонам, прикрывая фланги. Кони сминали колосья, пробивая себе путь вперед, но скорость пришлось снизить.
Вдалеке темнели деревья, а совсем рядом журчала вода — речка Рыбная, о которой говорил староста, она же — Силера, протекала прямо за крайними домами, и подбираясь к частоколу и расположенному за ним полю с одной из сторон. Если прямо на берегу Серены люди не селились из-за застарелого страха перед Ничейными Землями, то здесь они выстраивали жилье буквально возле воды.
И тут глаза Мислии широко распахнулись. Она закричала:
— Враги!
Пистолет сам-собой оказался в руке Лариэса, а Вилнар уже накладывал стрелу на тетиву.
— Где? — спросил юноша.
— Везде! Что-то скрывало их, но теперь я вижу! Они в поле по обе стороны от тропы! И сзади!
И действительно — пшеница неожиданно пришла в движение безо всякого ветра, и ушей Лариэса достиг тихий шелест тысяч и тысяч лапок. А уже в следующую секунды откуда-то справа, подминая колосья, выскочил рабочий изначальных, скрывавшийся в высоких стеблях. Он едва не схватил Индржиха за ногу, но гвардеец оказался проворнее — он рубанул наотмашь мечом, а быстро сориентировавшаяся Игнис влепила насекомому огненную стрелу в лоб. В следующую секунду на поле разразился настоящий ад. Изначальные перли со всех сторон, и Лариэсу сразу же стало понятно: оставаться на месте — гибельно, следует прорываться.
— Игнис, жги пшеницу! — крикнул его высочество, вероятно пришедший к этой же мысли, и огнерожденная, воздев руки к небу, призвала свой дар, ударив в полную мощь.
Лариэс и раньше поражался разрушительной силе магии огня, но на сей раз девушка превзошла саму себя. По обе стороны от них в воздух взвилось всепожирающее пламя. Игнис, скривив губы от боли, развела руки в стороны, и огненные стены с устрашающим ревом ринулись в разные стороны, обращая в пепел все на своем пути.
— Игнис, хватит! — закричал Ридгар, — ты выгоришь!
Но девушка не слушала его. С криком, полным боли, она заставила пламя рвануть еще дальше, пожарив стены деревни, дома, кусты возле берега, зацепив поле на другой стороне дороги… Огонь все ускорял и ускорял свой бег, но Лариэс понимал — надолго сил огнерожденной не хватит. Он не ошибся — миг, и пламя погасло, а Игнис безвольно растянулась на шее своего тантибуса, не в силах пошевелить и пальцем. Сейчас она нуждалась хотя бы в непродолжительном отдыхе и вряд ли могла чем-то помочь отряду, да что уж там, сама нуждалась в защите, которую ей немедленно обеспечила Кларисса, выровняв своего коня рядом с кошмарным скакуном принцессы.
«Господи, надеюсь, Игнис не выгорела», — подумал Лариэс.
Его господин лишь единожды перенапряг
А Таривас, меж тем, оценил старания девушки, и скомандовал:
— Ходу! Мы должны добраться до леса как можно быстрее!
Тут он был прав — сокрушительный удар Игнис испепелил насекомых, что скрывались поблизости, но со стороны охваченной огнем деревни и от дороги в их направлении уже двигались все новые и новые враги. Некогда было размышлять, следовало действовать.
И путники пустили своих коней галопом, стремясь как можно быстрее добраться до леса, будто бы он мог укрыть от изначальных.
На другой стороне ставшей такой близкой реки Лариэс различил нескольких стрелков изначальных, но ничего не успел сделать — его высочество указал на насекомых, и тех тотчас же нашинковали воздушные ножи.
— Быстрее, быстрее! — командовал принц, разя врагов направо и налево.
Время, казалось, замедлилось, Лариэс видел Игнис, безвольно повисшую на лошади и тихо постанывающую, видел Блаклинт, в чьих глазах плескался чистый и незамутненный ужас, но которая продолжала убивать изначальных, видел Ридгара с Мелисом, занявших места в голове отряда, видел каждого из своих бойцов, отстреливающихся из того, что у них было. И он отчетливо понял — исход этого противостояния решат стихийные маги.
А на другом берегу реки, меж тем, скапливалось все больше и больше сагитариусов и Таривас был вынужден наслать на врагов мощнейший встречный ветер, который сбивал метателей дротиков с ног и отклонял их снаряды в стороны и обратно. Надежное, практически непроницаемое для стрел и дротиков препятствие, сильнее которого была лишь стена ветра, блокирующая любые метательные снаряды. Один минус — такие чары выпивали силы с устрашающей скоростью и даже ветророжденный уровня принца не смог бы долго поддерживать их. Юноша вгляделся и заметил меж деревьев узкую дорогу, скорее даже тропинку, ведущую через лес. На ней замерли в ожидании армисы, сопровождаемые центурионом — человекоподобной тварью среднего роста, покрытой хитиновым доспехом.
Таривас, заметив их, махнул руками и внушительных размеров торнадо обрушился на опушку, выворачивая с корнем деревья и расшвыривая изначальных во все стороны. Принц — и это было видно — почти дошел до предела, еще немного, и он свалится без сил также, как и Игнис, но его высочество и не подумал останавливаться.
— Блаклинт, сделай что-нибудь, тут же река под боком, — с трудом проговорила Игнис.
Ее голос был еще более хриплым, чем обычно, и в нем сквозила усталость — перенапряжение дорого далось огнерожденной, но та продолжала бороться, как могла.
— Я, я, я… — начала, запинаясь Блаклинт.
Игнис, видимо, несколько пришедшая в себя, оборвала ее:
— Живо! Не думай, делай! Поверь, наконец, в себя!
И водорожденная сделала.
Блаклинт пронзительно закричала, воздев руки к небу, из ее носа и глаз хлынула кровь, но принцесса не обращала ни малейшего внимания на подобные мелочи — над поверхностью реки неожиданно взвились сотни, тысячи, маленьких капелек, которые, все разгоняясь и разгоняясь, устремились навстречу изначальным возле реки, в лесу — за пределами зоны, уничтоженной смерчем его высочества, — позади — прибывающим из горящей деревни и из-за дороги.