Дочь Врага

Васильева Анюта

— Слушаюсь.

Машина неспешно покатилась вдоль дороги, и буквально через несколько метров, свернула на другую улицу. Мы и ста метров не проехали, как нас снова ослепил свет фар.

Встречный автомобиль, вернее его водитель, судя по всему, даже не думал переключать свет с дальнего на ближний, и я почувствовала, как моментально воздух в салоне накалился.

— Машина наглухо тонирована, не переживай, они нас не видят. — шепчет Агата. — Глеб, не нужно. — я не сразу поняла, что случилось и почему у Агаты

голос стал таким резким. Лишь когда водитель обернулся и посмотрел на нас, я, проследив за его рукой, заметила, что он хотел достать пистолет из кобуры. Мне снова стало жутко.

К счастью, машина, стоявшая впереди нас, неспешно двинулась, вперёд объезжая нас с левой стороны.

За рулём сидел Андрей, рядом парень в татуировках, а позади тот, который выпустил нас из дома.

— Думаешь они поняли, что мы тут? — задаёт вопрос Агата, так же как и я, проследив за тем, как парни с вечеринки, проезжая мимо, смотрят в нашу сторону.

— Уверена. А если и не знают сейчас наверняка, — очень тихо отвечаю — То, как только опишут машину Селиванову, то тут же всё поймут.

— Что поймут?

— Что мы уехали, Агата. Данил твою машину знает.

Спустя какое-то время мы выехали из дачного посёлка, и машина, прекратив прыгать по кочкам, по гладкому полотну дороги, плавно устремилась вперёд.

— Теперь рассказывай. Что там произошло такого, что ты потащила меня за собой?

— Я на кухню за водой пошла и услышала, как парни говорили о том, что хотят подсыпать всем присутствующем девчонкам какой-то порошок, и устроить оргию. — пауза буквально пару секунд, и Агата прыскает со смеху.

Сначала я растерялась. Потом, даже как-то неловко стало, потому что у подруги слёзы от смеха выступили.

— Ты, ты серьёзно? Мира, блин. Ты вроде как одна из лучших на нашем патоке, любая задачка по плечу.

— При чём тут это?

— Да притом, что, либо ты что-то не так поняла. Либо тебя развели просто. Я, кстати, ко второму варианту склоняюсь. Они заметили тебя и решили разыграть. — я нацепила на лицо дурацкую улыбку.

— Попросим Глеба развернуться?

— Ты что, обиделась?

— Нет, не обиделась, но это была наша последняя совместная поездка куда-либо. — Агата замолчала, и ей явно больше не весело.

— Мир…

— Глеб, остановите пожалуйста тут, я пройдусь.

— Ночь на дворе, Мирослава Сергеевна.

— Тут всего-то дом обойти. К тому же мне всё равно в аптеку зайти нужно.

Машина плавно затормозила у обочины, и я, тут же открыв двери, вышла на свежий воздух. Мне было крайне неловко и хотелось поскорее уйти. Впрочем, что я и сделала. Я даже тридцать метров до дороги доходить не стала, переступив через бордюр, пошла по парковке, между рядами машин.

4 Глава

В аптеке мне нужен был ромашковый чай. Без него я вряд ли сегодня усну.

Вроде

бы всё обошлось. А может, и вовсе Агата права, и я больше себя накрутила, но всё же я не жалею, что ушла. Всё равно я чувствовала себя на вечеринке крайне неуютно.

Я вообще сама по себе очень домашняя. Любой, самой крутой вечеринки предпочитаю тёплый плед, книгу и чай. Но с появлением Агаты в моей жизни всё существенно изменилось.

Когда-то я жила в полной семье и была безгранично счастлива, но не слишком долго.

Детство своё я помню больше какими-то урывками. Слёзы мамы, как она молила, стоя на коленях отца о чём-то. Плакала, кулаками била о пол от бессилия.

Папа ушёл. Я не понимала куда, но точно знала, он не мог нас бросить. Слишком сильно любил и оберегал.

Мне было семь. Я не помню, в какой именно период, но определённый отрезок своей жизни я просто забыла. Иногда всплывают отдельные эпизоды, но не более того.

Я вспоминаю маму в платке, в больничной сорочке. Она тепло улыбается, смотрит на меня с безграничной любовью и, кажется, за что-то просит прощения.

Потом снова пустота, и включаются мои воспоминания примерно с шестого класса, когда я возвращаюсь из школы дамой и вижу на старом прогнившем диване пьяную тётку, с сигаретой во рту. Она кричит на меня с порога, заставляет убрать бутылки и наводить порядок. Бросает в меня тапки, сапоги — всё, что попадается под руку.

Нет, я не жалуюсь! Тётя Роза пила, конечно, часто, но всё же не была запойной. Три-четыре дня кромешного ада, зачастую с рукоприкладством, но потом две недели тишины и спокойствия. Иногда даже конфеты мне покупала. Дешёвые карамельки, но всё же тогда, это для меня было настоящим лакомством.

Запах гари, ударивший в ноздри, заставляет вернуться в реальность.

— Чё, где горит? — задаю себе вопрос, сворачивая за угол дома, двигаюсь в направлении своего общежития.

Ступая по бетонной отмостке, смотрю себе под ноги. Кроссовки уже поизносились, стоит взять пару дополнительных смен в кофейне, чтобы купить новые. Не хочу брать деньги, которые отложила на счёт. Так, никогда на новый ноут себе не накоплю.

Ещё раз сворачиваю за угол, обходя дом, и поднимаю голову. Замираю на месте.

Клубы густого дыма валят с комнат, расположенные на третьем этаже, я не сразу поняла, что горит моё общежитие, ещё позднее до меня дошло, что сейчас пожарный расчёт тушит именно мою комнату.

Я не поняла, как оказалась рядом с толпой зевак. Растолкав всех локтями, с трудом протиснувшись вперёд, я двинулась дальше.

— Девушка, вы куда? — слышу голос какого-то мужчины, скорее всего, пожарного, но не реагирую на него. Слишком взволнована.

— Маргарита Давыдовна…

— Аа, явилась наконец! — тон старшей по общежитию мне совсем не нравится. –