Дочь времени
Шрифт:
— Ну и ну. А я-то думал, что они боролись за право славить Господа по-своему.
— Да у них никто не отнимал этого права. А вот они хотели распространить свое вероучение не только на всю Шотландию, но и на Англию. Хотите верьте, хотите нет. Согласно их представлениям, свобода религии позволялась только им.
— А все надгробия, памятники, которые показывают туристам?
— Тоунипанди. Если увидите на надгробном камне, что Джон такой-то «предан смерти за верность слову Божьему и шотландским ковенанторам», а под этим коротенькое трогательное стихотворение о «жертве тирании», будьте уверены, что сей Джон был осужден
— Не удивлюсь, если и здесь будет какая-нибудь ономатопея.
— Что?
— Звукоподражание. Как Кот и Мышь. Помните?
— Вы о чем?
— Ну, помните, Кот и Мышь, стишок, рифма. Такое злобное стихоплетство.
— Да, да, помню.
— Слово «драгун» тоже вызывает у нас неприятные чувства. А на самом деле это просто полицейские, только тех времен.
— Ага, моторизованная пехота.
— Ну, что касается меня, и не только меня, драгуны — это ужасно. По крайней мере, в современном восприятии.
— Понимаю. Forcemajeure. [22] Правительство располагало лишь горсткой полицейских на огромной территории, следовательно, преимущества были на стороне ковенанторов. Во всех смыслах. Драгун, то есть полицейский, не мог никого арестовать, не получив ордера на арест. Он даже не мог поставить свою лошадь в конюшню, если хозяин был против. Однако ковенанторам никто не мешал прятаться в зарослях вереска и стрелять в драгунов. Что они и делали. А теперь мы читаем горы литературы о бедненьком замученном ковенанторе и злодее-драгуне, исполнявшем свой долг.
22
Неодолимая сила (фр. ).
— Похоже на Ричарда.
— Похоже. Кстати, а как наш с вами Тоунипанди?
— Никто не пишет, зачем Генриху понадобилось уничтожать акт. О нем долго не вспоминали, пока случайно не обнаружили черновик в архивах Тауэра. В 1611 году его напечатали, а затем его полный текст был помещен в «Истории Великобритании».
— С актом все ясно. Ричард преуспел благодаря ему, а все, что написал Томас Мор, гроша ломаного не стоит. Елизавета Льюси была ни при чем.
— Кто? Какая Елизавета Льюси?
— Ах да, я забыл. Мы же с вами об этом не говорили. Мор пишет, что Ричард объявил, будто Эдуард был женат на своей любовнице Елизавете Льюси.
Выражение гадливости всякий раз появлялось на юном лице Каррадина при упоминании имени Томаса Мора.
— Ерунда.
— Очередное измышление Томаса Мора.
— А зачем он прячет Элеонору Батлер? — спросил Каррадин, уже догадываясь об ответе.
— Затем, что она-то и была женой Эдуарда, и из-за нее его дети стали незаконнорожденными. А коли дети незаконные, никто не станет на защиту их прав, следовательно, Ричарду не надо было их опасаться. Вы обратили внимание, что вторжение Вудвиллов — Ланкастеров проходило под знаменем Генриха, а не детей, хотя там был и Дорсет, их сводный брат? И началось оно прежде, чем до него могли дойти слухи об их смерти. Что касается вождей восстания
— Да, да. В этом все дело. Правильно. Дорсет сражался не за своего брата. Но, знаете, будь хоть малейшая возможность вернуть трон принцу, он поддержал бы его. Я кое-что нашел для вас. Королева и ее дочери вскоре покинули свое убежище. Вы заговорили о Дорсете, и я вспомнил. Они опять стали жить, будто ничего не произошло. Их приглашали на все балы во дворце. А знаете, чем королева заплатила за это?
— Нет.
— Это было уже после убийства принцев. Да-да. Я скажу вам больше. Когда злодей дядя покончил с племянниками, она написала письмо своему старшему сыну Дорсету во Францию, в котором просила его вернуться в Англию и помириться с Ричардом. Она обещала, что он не сделает ему ничего плохого.
В палате воцарилось молчание, нарушаемое только монотонным шумом дождя. Воробьи попрятались.
— Ваш комментарий? — спросил Каррадин.
— С полицейской точки зрения, — сказал Грант, — Ричарда не в чем обвинить. Я не преувеличиваю. Против него нельзя возбудить даже самого незначительного дела.
— Не могу с вами не согласиться, особенно если учесть, что все люди, имена которых вы мне дали, были живы-здоровы и совершенно свободны, когда Ричард погиб в сражении. И не только свободны, но и материально обеспечены. Дети Эдуарда плясали на балах и получали пенсии. Ричард даже выбрал себе из них наследника, когда умер его сын.
— Кого же?
— Сына Георга.
— Значит, он отменил закон, который касался и сына его брата?
— Да. Помните, он был против приговора?
— Даже Святой Мор не отрицает, что Ричард был против. Итак, все «наследники» были свободны и делали что хотели во времена Ричарда III Злодея…
— Более того, они занимали высокое положение в обществе. И не только как члены семьи. Я читал записки некоего Дейвиса из Йорка. И юный Варвик, сын Георга, и его кузен, юный Линкольн, были членами Совета Город послал им письмо. Это было в 1485 году. И еще. Ричард произвел Варвика в рыцари одновременно со своим сыном и устроил прекрасный праздник в Йорке.
После недолгого молчания Каррадин неожиданно спросил Гранта:
— Мистер Грант, вы собираетесь писать книгу?
— Книгу? — удивился Грант. — Боже упаси! Зачем?
— А я бы не возражал заняться этим. Интереснее все-таки, чем крестьянское восстание.
— Ну и пишите.
— Понимаете, мне хотелось бы что-нибудь показать папе. Он думает, я глупый, потому что не интересуюсь мебелью, рынком и сбытом. Если бы я мог показать ему написанную мной книгу, он поверил бы, что я не совсем безнадежен. Так или иначе, она бы мне пригодилась.
Грант поглядел на Каррадина с одобрением.
— Забыл спросить, как вы нашли Кросби-плейс?
— Прекрасно! Замечательно! Если бы Каррадин Третий увидел его, то обязательно утащил бы и поставил где-нибудь в Адирондаксе.
— Если вы напишете книгу о Ричарде, он наверняка так и сделает. А как вы ее назовете?
— Книгу?
— Да.
— Название я нашел у Генри Форда: «История — это ложь».
— Великолепно.
— Мне еще многое надо прочитать. Да и на поиски уйдет немало времени.