Дочери Дагестана
Шрифт:
Девушка безвыездно жила в Бетле, а Махмуд приходил туда пешком из своего Кахабросо. В Бетле он учился в примечетской школе. Ее посещала и наша героиня. Вот тут-то Махмуд впервые вблизи увидел девушку небесной красоты, чей образ навечно пленил его сердце:
Не верю, что выросла ты в колыбели,Что песни тебе колыбельные пели,Что грудью кормили тебя, как других,Ласкали, растили тебя, как других!СмотрюДрузья Махмуда были удивлены, что он скоро забросил медресе. Свой поступок он объяснял тем, что азбука ему нужна была только для того, чтобы записывать свои песни и стихи.
Я думаю, причина была совсем в ином: Махмуд понимал, что родители Муи, люди довольно состоятельные, и слышать не захотят о каком-то поэте без роду и племени, сыне бедняка-угольщика. А видеть ежедневно любимую девушку и не иметь на нее никаких прав – это было выше его сил.
Вскоре Муи выдали замуж за офицера Дагестанского конно-иррегулярного полка Кебет-Магому. Началась первая мировая война, муж Муи уехал на фронт и героически погиб в бою.
В том же полку служил и Махмуд. Аллах миловал его, и он через три года без единой царапины вернулся домой. Не буду описывать, как все эти годы поэт скучал по Родине, по любимой. Скажу только, что, будучи в Австрии, он создал великолепную поэму «Мариам», посвященную Муи:
О, как сердце мое сжигает тоска,Облака, облака, возьмите мой вздох!Известите, прошу, небесную власть:Пишет жалобу страсть, что я занемог!За тобой везде брожу день за днем,Я в народе родном пословицей стал!Что постигло тебя? Взойди на крыльцо,Хоть одно письмецо страдальцу отправь.Вдова офицера не только не думала писать письма, а наоборот, когда Махмуд возвратился с войны и вновь стал домогаться ее руки, через людей предупредила, что родители непреклонны, так что пусть Махмуд оставит ее в покое.
Ах, любовь, любовь… На что только не толкает она нас! И что, думаете, придумал наш поэт? Бедняга, день за днем, на рассвете, преодолев расстояние между Кахабросо и Бетлем, появлялся в ауле и, взобравшись на небольшой холмик, начинал утреннюю серенаду. И, знаете, никто не смеялся над этим человеком. Наоборот, сочувствовали. Махмуд не был профессиональным певцом, слова песен произносил речитативом. Да и на пандуре не был мастером играть.
Однажды все-таки дрогнуло сердце вдовы. На тайной встрече она сказала: «Махмуд, ради Бога, сделай так, будто ты похитил меня». И сама предложила план: «В сумерках я пойду жарить кукурузу, а ты и твои товарищи «украдите» меня».
Едва дождались поэт и его друзья назначенного времени. Смотрят, идет желанная. Схватили Муи, посадили на лошадь, для видимости постреляли в воздух из пистолетов и ружей и по горной тропе спустились в Ашильту. Хаджи-Мурат, друг Махмуда, хотел забрать женщину к себе, но Муи рассудила иначе: «Ты, Махмуд, иди к своим кунакам, а я пойду к своим. Так будет лучше и вернее».
– Зачем? – удивился поэт.
– Пока старики
Муи
Довод был резонным. Влюбленные разошлись по своим кунакам. Однако утром произошло невероятное. На вопрос аксакалов, желает ли Муи выйти замуж за Махмуда, она ответила отказом.
– Меня насильно увезли, – объявила женщина.
Все были поражены коварством бетлинки. Тогда же Махмуд сказал:
Казались мне речи твои золотыми,Но были они медяками простыми.Серебряным ты мне сияла лицом,Но сердце свое налила свинцом…Ты в мненье людском оправдаться стремилась,Прибегла ты к злобе, коварству и лжи.Измене молилась, обману молилась,Какого же рая ты жаждешь, скажи?И только лишь через годы оставшиеся в живых поняли, почему так жестоко обошлась Муи с поэтом. Слухи об ее встрече и сговоре с Махмудом и его друзьями все равно разошлись бы, как круги от брошенного в воду камня. И тогда бы не миновать кровопролития. Вот почему пожертвовала своей любовью Муи.
А тем временем поэт терзал себя упреками: «Ах, какой я глупец, что отпустил свою голубку к кунакам!»
Глава аула Ашильта Тагули отправил Махмуда и его сообщников – Хаджи-Мурата, Абдулмажида, Мухитдина и Муи с ее отцом к окружному начальнику Арашу в Унцукуль. Тот строго принял их и рассадил одних по одну сторону от себя, других – по другую. А сам, высокий, здоровенный, в сапогах co скрипом, в каракулевой папахе и со знаком на груди, ходил между ними то в одну, то в другую сторону.
Махмуд из Кахабросо
– Встань, Муи! – приказал наиб. – Ты сама пошла к нему или тебя украли? Отвечай!
А та в ответ:
– Разве, Араш, ты не знаешь, что я его не люблю? Они, вот эти молодцы, меня насильно забрали!
Махмуд горько улыбнулся, но ничего не сказал. Наиб впился в него своими большими глазами:
– Что же было между вами, Махмуд? Теперь ты говори!
– Если моя подруга Муи так изложила события, что мне остается добавить?
Наиб поднял и Хаджи-Мурата, а тот, не моргнув глазом, отвечал:
– Утром я взял топор и пошел к Абдулле, чтобы идти в лес. Ты же знаешь, ожидаются холода. А Абдулла мне и говорит, что из Кахабросо пришли Махмуд и Муи. Я обрадовался и пошел на них поглядеть. Вот и все!
Автор работы – Хасбулат Аскар-Сарыджа
Ответ держал и Абдулмажид:
– В сумерках они пришли ко мне…
– Кто они? – перебил его наиб.