Дочери Дагестана
Шрифт:
Аул Аракани. Рисунок Г. Г. Гагарина
Догадался араканский бегаул. Он привел Айшат и при народе попросил: «Спой!». Ее не надо было упрашивать. Она пела и шла в гору, а тут народ из аула высыпал, помогает, подбадривает…
До сих пор цела ванна из гимринского дерева, в которую день и ночь стекает холодная родниковая вода…
В 1927 году Айшат Араканская вместе с Татамом Мурадовым, его племянницей Барият, гармонистом Шубаевым, бубнистом Ядо
«Когда Айшат вышла на сцену, то застыдилась и стала боком к зрителям, кусала губы, чтобы не заплакать, а мой дядя Татам из-за кулис по-аварски шепчет: «На публику смотри!». Через несколько минут, может быть, самых долгих в ее жизни, она освоилась, запела. Пела она песню Махмуда. Целая капелла в маленьком горле. После приезда в Махачкалу Айшат уехала на родину, и более я ее не видела. Уверяю – она пела бесподобно».
В 1968 году я встречался с дочерью Айшат Араканской – Патимат Асельдеровой и записал следующий рассказ:
«Первым мужем моей мамы был Асельдер. От него было двое детей, которые умерли в раннем возрасте. А третьей была я. С моим отцом, Асельдером, мама разошлась, когда мне исполнилось два года.
Маму запомнила полной, рослой, со светлым лицом. Главное, глаза – бездонные колодцы. Жаль, что не существует ее фотографии, все бы сказали – красавица. Смелая была. Одевалась во все черное. Лицо не закрывала. Была автором песен, которые сама исполняла. Не знаю, правда или нет, люди говорили, что при царе Николае ее возили в Москву, где она выступала с песнями, и домой ее отпустили с подарками, в числе которых была почему-то и лошадь. В это время я жила у отца в Дженгутае.
Второго мужа мамы звали Джахбар. Он имел в Араканах магазин да в придачу и мельницу. Всегда в его доме или на мельнице слышались песни. Заходи, кто хочешь. После революции Джахбар ремонтировал дороги и до самой смерти получал пенсию».
В 1927 году в Аракани прибыл начинающий композитор Готфрид Гасанов с художницей Екатериной Львовой. Гасанов вез на лошадях ящики с фонографом и восковыми дисками. Тогда-то и были записаны песни из уст самой поэтессы. Бывший при Гасанове переводчиком Сааду Нурмагомаев вспоминал, что, несмотря на то, что Айшат Алиевой тогда было за 60 лет, голос ее отличался необыкновенной чистотою. Не впервой было сельчанам слушать свою землячку, но после каждой песни араканцы громко одобряли Айшат словом: «Баркалла!». Умерла она в 1954 году в возрасте 84 лет. Похоронена в родном селе.
А я думаю, не сохранились ли восковые диски? Хоть бы голос певицы услышать нам, потомкам.
Урижа
В июле 1968 года я посетил дом телетлинца Магомед-Тагира Магомедова и записал трагическую историю девушки по имени Урижа. Вот она.
В ауле Заната жили крестьяне, муж и жена – Осман и Манарша. Женщина была на сносях, когда внезапно от холеры скончался Осман. Родилась девочка, которую нарекли Урижой. Ребенок был редкой красоты.
Урижа с каждым годом хорошела, и к 18 годам слава о ее красоте шла по всей округе, и не один воздыхатель думал по ночам о ней. Рассказывают такой случай. Урижа полола кукурузу, а в это время из Верхнего Батлуха ехал всадник. Услышав пение, он остановил коня, чтобы увидеть лицо девушки. Потрясенный ее внешностью, он понял, что ни украсть Урижу, ни заставить полюбить не может. Стеганул лошадь плетью и помчался вдаль. На одном из поворотов он вылетел из седла, ударился головою о камни и отдал богу душу.
Богачи сватались к ней, в их числе и человек с жирным лицом и бычьим затылком – бегаул Занаты. Он тайно слал ей подарки, но Урижа оставалась холодна
Некоторые люди, как известно, сплетничают с особенным удовольствием. Так и здесь. Осведомители донесли бегаулу, что Урижа и пастух Али безумно любят друг друга. А в это время снова разразилась холера.
Бегаул, не иначе как тронувшись умом, пустил слух, что Заната наказана богом холерой и что спасти жителей аула можно, если Урижу заключить в глухой пещере, a пастуха Али неотлучно держать у скотины, чтобы более они не видели друг друга. Родственники чабана предлагали ему лечь в постель, будто заразившись холерой, а он отвечал: «Мужчина днем должен лежать только в саване!».
С тех пор девушка не появлялась в Занате. Как-то раз, когда батлухцы пришли в лес за валежником, услышали песню Урижи:
Бывало, утречком ко мнеПодруги сердца собирались,Что нынче стало такое?Знать, они уж не те?Бывало время, по ночамМеня любимый навещал,А нынче его не видать,Может, сердцем охладел?Дальше она пела, чтобы над аулом дождик полил, чтобы девушки домой вернулись. Пусть на Талакоринские горы снег упадет, чтобы милый скорей с отарой спустился.
Батлухцы подошли к пещере и увидели, что здоровье девушки подорвано, ей осталось жить немного. Из Занаты прибежала мать.
– Ой, мама, умру я, умру.Уж на левом плече моемИ на правом боку тожеПечать смерти – гибели моей.Она просила кольца свои раздать подругам и плакальщицам. Пусть ее тело на кладбище понесет, кроме других, и Али…
На следующий день умерла занатинка, будто закатилось солнце. От горя мать ее сошла с ума, a пастух, услышав, что возлюбленная при смерти, просил вырвать его сердце и передать Уриже. Только тогда люди поняли, кто виноват в гибели возлюбленных, и сочинили свою песню, где есть и такие слова, обращенные к бегаулу:
Да убьет молния злодея,Главу аула – злодея,Что на ссылку осудилКрасоту твою солнечную.На стене пещеры, где ютилась Урижа, до сих пор можно увидеть изображения человеческих фигур, коня и кистей рук.
Описываемое событие произошло, как считали местные старожилы, в 1884 году. Жители Занаты останки девушки перенесли на сельское кладбище, но точное место, где она погребена, вряд ли кто вам покажет, а вот песня о судьбе влюбленных до сих пор бытует в наших горах. Ее-то и записал мой товарищ М.-Т. Магомедов.
Крепость семи великанов