Дочери дракона

Эндрюс Уильям

— Извини. Чжэ Хи, обещаю, что никогда не сделаю тебе больно.

Я знала, что не сделает. Моя реакция была инстинктивной, и я почти сразу о ней пожалела. Слова Чжин Мо: «Я не хочу, чтобы ты уходила» — дали мне точку опоры, и я уже не стремилась сбежать. Я мечтала продолжить работу. Мечтала быть честной гражданкой. А еще я мечтала о Чжин Мо.

Я снова села на скамью.

— Мне очень жаль, что из-за меня ушла Ки Су, — сказала я.

— Она ушла не из-за тебя, а из-за меня, — ответил Чжин Мо. — Мы друг другу не подходили. Я идеалист, она

циник. Я стремился объединить Корею, и для меня это было важнее всего, включая семью. Я не изменюсь, Чжэ Хи, и она тоже.

Чжин Мо посмотрел себе под ноги. Я все еще чувствовала то место на руке, где он дотронулся до меня. Я надеялась, что он опять ко мне прикоснется, и тогда уже я не отшатнусь. Через несколько секунд я спросила:

— Так что, мне остаться?

— Да, — сказал он. — Пожалуйста.

Мы пошли среди огромных пхеньянских ив по направлению к дому и больше ничего друг другу не сказали.

* * *

Я уже давно мечтала о том, как выйду замуж за Чжин Мо. Представляла себе, как мы гуляем вдвоем по большому бульвару Пхеньяна или вместе ходим в кино, как другие пары. Я воображала, что у нас будет ребенок или даже два, фантазировала о том, как мы будем счастливы в квартире у парка — как мои родители были счастливы на нашей ферме. Да, я часто об этом думала, но даже не надеялась, что такая жизнь может стать реальностью.

Но тем вечером, когда я собралась ложиться спать, мне показалось, что атмосфера в квартире изменилась. Странно, но я была даже рада, что Чжин Мо знает мою ужасную тайну. По его словам, мне нечего было стыдиться, хотя мне не верилось, что такой человек, как Чжин Мо, действительно так думает. И все-таки он попросил меня остаться…

Я постелила чистое постельное белье и встала перед зеркалом, расчесывая волосы гребнем с двухголовым драконом. Дверь в гостиную я оставила открытой. Чжин Мо разжег огонь в камине, и квартиру наполнило приятное тепло.

И тут в зеркале я увидела у себя за спиной Чжин Мо. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на меня. В животе у меня екнуло. В памяти опять всплыли кошмары со станции утешения, но я их отогнала. Я положила гребень на столик и повернулась к Чжин Мо. Наши взгляды встретились, и сердце у меня отчаянно заколотилось. Он подошел, встал лицом к лицу со мной и погладил меня по волосам. Прикосновение было очень нежным, и я не только не отшатнулась, но и прижалась щекой к его руке и закрыла глаза. Он провел ладонью мне по плечу, потом по руке. И остановился. Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на мой гребень.

— Какой красивый, — сказал он и взял гребень в руки. Когда Чжин Мо его рассмотрел, рот у него приоткрылся в изумлении. — У дракона две головы и по пять пальцев на лапах, — прошептал он.

— Да, — сказала я. — Эта вещь давно хранится у нас в семье.

— Насколько давно? — спросил он.

— Несколько поколений.

Он снова посмотрел на гребень, потом со слабой улыбкой протянул его мне и вернулся в гостиную.

Я не понимала,

почему Чжин Мо не остался у меня. Я мечтала, чтобы он снова меня коснулся, чтобы занялся со мной любовью. Я пошла за ним с гребнем в руке.

— Что случилось? — спросила я. — Почему тебя так заинтересовал мой гребень?

Чжин Мо сел на стул, а я устроилась на тахте напротив него. В камине трещал огонь. Когда Чжин Мо спросил меня, что я знаю о гребне, я пересказала ему историю, которую мама когда-то поведала нам с Су Хи, как женщины нашей семьи поколениями передавали гребень своим дочерям. А потом я рассказала, как мать дала гребень Су Хи, а сестра на станции утешения передала его мне.

— И он все это время был у тебя? — спросил Чжин Мо.

— Да. А в чем дело? Пожалуйста, объясни.

Ответил он не сразу, и я подумала, что он сердится, поскольку я не сказала ему про гребень.

Наконец он произнес:

— Как ты знаешь, дракон — очень могущественный символ. Но дракон с двумя головами в Корее имеет особое значение. Видишь, его головы смотрят в разные стороны, на восток и на запад. Голова, которая глядит на восток, охраняет Корею от Японии, а та, что смотрит на запад, — от Китая. А еще дракон защищает своих владельцев, чтобы они могли служить Корее.

Я пододвинулась ближе к Чжин Мо. У меня сразу возникло много вопросов, но я молчала, позволяя ему продолжать.

— Когда японцы аннексировали страну, они запретили любые изображения дракона, — объяснил он. — Они заявили, что теперь мы японцы и нам не нужна защита от Японии. Находя предметы с таким изображением, оккупанты уничтожали их и арестовывали владельцев. Считалось, что ни одна такая вещь не сохранилась.

— Я не знала. Наверное, гребень очень ценный.

— Ценный? — повторил он. — Он вообще не имеет цены. — Чжин Мо зачарованно уставился на гребень.

Я тоже посмотрела на дракона.

— А ты в это веришь? — спросила я. — В то, что дракон может кого-то защитить?

Чжин Мо покачал головой, потом пожал плечами:

— Я образованный человек и верю в науку, в историю, в наблюдения и тщательный анализ. Я не склонен к предрассудкам. При обычных обстоятельствах я бы только посмеялся. Но теперь, честно говоря, уже не знаю, во что верить. — Он глянул на меня и приоткрыл рот, будто собираясь что-то добавить, но вместо этого только улыбнулся и произнес: — Лучше пойду лягу. Я очень устал.

Внутри у меня все оборвалось. Я мечтала, как он придет ко мне в комнату, но теперь поняла, что этому не бывать. Во всяком случае, сегодня. Или даже никогда. Глупо было надеяться.

— Да, — сказала я, — я тоже устала.

Я сжала гребень в руке, поклонилась и пожелала Чжин Мо спокойной ночи, после чего пошла к себе и закрыла дверь. Гребень я спрятала в подкладке старого чемодана, который дал мне Чжин Мо. Я свернулась в постели клубочком, натянула одеяло до подбородка, и меня вновь охватило знакомое чувство вины, как в тот первый день, когда полковник Мацумото меня изнасиловал.