Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь
Шрифт:
Берёзка подняла глаза, в которых раскинулась мягкая, росисто-прохладная грусть вечерней зари.
– А ты ещё не знаешь? Нет больше Зденки, – проговорила она.
– Как?! – горестно обмерла княжна. – Нет, я не слыхала… Что с нею случилось?
– Пойдёмте, покажу, – сказала Берёзка.
В груди Огнеславы туманным эхом отдалась смутная скорбь… Виделась она со Зденкой нечасто, но перед её глазами стоял образ кроткой яблоньки в цвету, садовой кудесницы, озарённой светом грустноватого спокойствия и уюта. Поражённая и опечаленная этой новостью, Огнеслава вместе с супругой и дочкой шагнула в проход
Они оказались на берегу тихого пруда, окружённого ивовыми зарослями. Берёзка остановилась перед обособленно стоящей, низко поникшей ивой, очертания ствола и ветвей которой напоминали изящную, согнутую горем женщину, в исступлении простёршую руки вдаль, вслед за ушедшим навсегда дорогим человеком…
– Зденка очень любила Светолику и не смогла жить без неё, – чуть слышно проронила Берёзка. – Она сказала мне, что пойдёт посмотреть на утёсы, которые встали над Калиновым мостом… Я не хотела отпускать её, но она убедила меня, что всё будет хорошо, что она только взглянет на скалу Светолики и скоро вернётся. Её не было долго, и я забеспокоилась. Хотела с помощью кольца перенестись к ней, а проход вывел меня вот сюда, к этой иве. Когда я увидела её, у неё ещё было лицо… Но потом и оно заросло корой – прямо у меня на глазах.
Пригорюнилась Зорица, прижалась к её подолу Рада. Берёзка, сама стройная, как юное деревце, взирала на иву со светлой, высокогорной печалью, будто завидовала ей.
– Почему я не смогла стать деревом? – прошелестел вздох, сорвавшись с её губ сухим осенним листком.
– Очевидно, потому что тебе есть ради кого жить. – Огнеслава с сердечной теплотой прижала ладонями её хрупкие, почти подростковые плечики, подойдя сзади и склонившись к её уху.
Ей хотелось защищать Берёзку, оберегать от злых ветров, от несправедливостей и боли, но, увы, эта маленькая, тоненькая девушка уже успела хлебнуть невзгод полной ложкой.
– Бедная, бедная Зденка, – вздохнула Зорица, подойдя к иве и с горьким состраданием погладив её ствол. – Почему за её великую любовь судьба не вознаградила её? Почему не даровала какое-нибудь иное счастье?
Ни у кого не было ответа, и вопросы повисли в воздухе щемящей близостью весны, светлым духом яблоневой грусти и прозрачными крыльями грядущих летних гроз.
– Кто-то должен сложить о ней песню, – загорелась мыслью Зорица. – Я расскажу Дарёне – она обязательно сложит. У неё такие песни – заслушаться можно!
Они постояли немного у пруда, вдыхая пронзительную тоску свежего, предвесеннего неба, и в задумчивом настроении вернулись во дворец. Уже ничего в этот день делать не хотелось, душой овладела бескрайняя неизбывная горечь, но если Зорица с Берёзкой могли позволить себе повздыхать в светёлке за вышивкой, то Огнеславе волей-неволей пришлось взяться за дела, а точнее, приступить к знакомству с ними. Её уже ждали три советницы – осанистая, степенная и ширококостая Давъята, длинная и по-аистиному голенастая Мрагвица и могучая Рачена, голосом и обхождением напомнившая княжне Твердяну. Все они поклонились Огнеславе, а третья советница сказала:
– Ну, здравствуй, дитятко! Надо же, как ты на свою родительницу Лесияру-то похожа… Будем надеяться, что и умом, и хваткой ты в государыню пошла.
– Я, Сёстры, ежели по правде сказать, к такой службе непривычная, я больше по оружейному да кузнечному делу, – честно призналась Огнеслава.
– По причёске твоей и видно, – кивнула Рачена. – Ничего, освоишься. Пойдём, посмотрим на городское хозяйство да на окрестности. Сперва своими глазами глянешь, что да как, а с писаниной и без тебя разберутся. Тут это дело налажено.
И
– Нет, не потянуть мне всё это, – приуныла она.
– У страха глаза велики, – усмехнулась Рачена. – Ежу понятно, что сперва потянешь далеко не всё, какое-то время будешь разбираться, втягиваться… А потом, ежели стремиться стать затычкой в каждой бочке – так и надорваться можно. Дел много, а ты одна! Чтоб всё успеть, по тому или иному делу начальниц ответственных назначай, а уж с них три шкуры дери, чтоб работали.
С несколькими такими начальницами Огнеслава встретилась в тот же день, чуть позднее. К ней с докладом пришла главная казначейша Заряславля, затем – заведующая благоустройством улиц, а также глава пожарной охраны и советница по торговым делам. Рабочие вопросы обсуждали лишь вкратце, в самых общих чертах: подробно вникнуть во всё это Огнеславе ещё предстояло, а пока она в основном просто познакомилась с некоторыми соратницами Светолики.
Освободилась княжна лишь к ужину. По привычке она едва не открыла проход к дому Твердяны, где матушка Крылинка, должно быть, испекла рыбный пирог; опомнившись и усмехнувшись, Огнеслава переместилась в трапезную палату дворца. Берёзка с Ратиборой и Зорица с Радой ждали её за накрытым столом, ломящимся от великолепных яств. Огнеслава, живя в Кузнечном, уже успела изрядно отвыкнуть от всей этой пышной роскоши; целуя Берёзку, она с тревогой всмотрелась в её лицо. Не усилилась ли её печаль? Не собралась ли она покинуть дворец? На опущенных ресницах Берёзки повисла тяжесть груза войны, но спина оставалась несгибаемо прямой. Выдержки у неё хватало на целый полк храбрых воинов.
– Ну, как твой первый день? – полюбопытствовала Зорица.
– Уф! – выдохнула княжна, вскидывая брови и округляя глаза. – И не спрашивай! Мозги кипят, будто каша в горшке. Хоть училась я в юности и наукам, и всему прочему, что правительнице знать надобно, а всё ж одичала в кузнях малость. А хуже всего то, что в работу впрягаться надо уже вот прямо сейчас: дела не ждут, времени на раскачку нет. Хорошо хоть советницы на ум наставляют; Рачена из них, думаю, самая толковая. Завтра пойду с оружейницами знакомиться, хоть отдохну от этой управленческой кутерьмы… Всё-таки в кузне мне как-то привычнее.