Дочери леса
Шрифт:
— Конечно, конечно, баба Грета, все сделаем, как и договаривались через Витку!
В этот момент в дом вошел сам Адамантий. Крепкий мужчина с усами. Он был одет в рабочую форму кузнеца, попачканную копотью и железом.
— Доброго здоровья баба Грета, — недовольно пробурчал он.
— И тебе не хворать голубчик! — Грета сделала уже знакомый жест рукой как бы махнув скрещенными пальцами в сторону и сплюнула на пол. От этого жеста мужику стало не по себе, решил он на всякий случай ретироваться во двор. Кузнецу не нравилось присутствие ведьмы у
— Все в полночь начинается, баба Грета. Скрипят половицы с самой кухни, потом в комнату входит ее дух — страшная как покойница... головищем своим вертит, что-то сказать пытается... руки свои на меня тянет...
Муженька своего будить начинаю, и нет ее. Как будто спятила я. Но я-то знаю, что в своем уме. Его мать Чольга мне еще при жизни не рада была. Она Адомантия за соседскую дочь выдать хотела, а он меня полюбил. Нет теперь мне покоя, баба Грета! Священник приходил, все водой обрызгал три дня не появлялась, потом только привыкла, что нет ее ночью, глаза открыла и, на, тебе — стоит прямо перед кроватью, ручища свои тянет к горлу. Чуть не преставилась там же... сил моих больше нет.
— Ладно не вой... помогу я тебе, но уговор помнишь — чтоб до рассвета в дом ни ногой. Нас уже не застанешь, уйдем мы, пока все спят. Так что благодарность сразу на столе оставь. Да, и еще кое-что... все образа святые сними со стен... не люблю я их... разумеешь?
Проскевья согласно кивнула.
2
Пока Грета готовилась к ритуалу изгнания злого духа девочки помогали ей. Грета попросила Проклятие принести ведро воды из деревенского колодца. Только велено было ни с кем не разговаривать и ни к кому не подходить.
Зеленоглазка бежала с ведром по деревне, как вдруг за ней увязался мальчик. Это был тот самый мальчик, который четыре года назад на празднике огнестояния держал за руку Веточку и спрашивал, почему она натирает руки снегом.
— Меня Юнтар зовут, а тебя? Ты откуда взялась?
Проклятие одетая в старое грязное платье не привыкшая видеть людей в таком количестве сперва нахохлилась, диким взглядом уставилась на него, а потом осторожно ответила... любила она мальчиков из за леса.
— Прости, но маменька не велит, ни с кем разговаривать.
— А кто твоя маменька, ты ведь неместная так?
Зеленоглазка не отвечала — лишь кокетливо моргала своими зелеными глазками, которые с самого рождения созданы были очаровывать своей красотой.
А ты красивая, рыженькая вся такая, и глаза у тебя такие большие — глубокие, позволь тебе помочь, — не отставал мальчонка.
— Правда? — растаяла Рыжик. Ее щечки испачканные пылью в дороге, не помешали ему втрескаться в нее по уши. Зеленые глаза Проклятия украшали неумытое славное личико, словно два изумруда. — Можешь помочь, — позволила она.
Многие в деревне не обращали внимания на девчонку. Не все знали, что она дочерь ведьмы из леса. Многие думали, что приехала из города до родни вместе с повозкой, которая два раза в неделю возит уголь в обмен на провизию.
У
Деревенька здесь была махонькая. Одна улица, два ряда домов друг напротив друга. У каждого подворья забор свой был, чтоб соседи не лазали. В два конца ворота стояли. Одни вели к солдатской заставе, которую после последнего разгрома еще дважды били — отбили вроде с горем пополам буквально недавно. А другие ворота вели на дорогу до Рудного. Старики курили трубки и сплетничали:
— Помница мне наш Рытник жаловался по пьяну делу на какие-то колеса от телеги, которые гнались за ним до самой деревни. Сила нечистая говорит. Мы ему поначалу-то не поверили, а потом ведь помнишь, как войско вражиное провалилось под землю? Тоже многие судачили про колеса волшебные. Пади знай от Бога или от черта... деревню то спасли!
— Я в эти россказни мало верю, — открещивался второй бородатый дед, с папахой на голове. — Спал я в ту ночь упитый самогонкой. Еще до праздника налакался...
— А у Ивашкина сына в доме коровы совсем молоко давать перестали, да так и издохли... вылечить не смогли... и свиньи его совсем тощие... говорят упырица с выводком лазить повадилась... я тебе зуб даю... у меня гуси тоже какие-то тощие в том году были.
— А, ну тебя... нечисть какая-то, упырица, — отмахивался второй, — да и зубов у тебя старый нет уже, чтобы давать!
— Вон в лесу баба Грета говорят живет! — громко не унимался дед. — Много людей пропадает кто в ее владения хаживает... Дочки, говорят, у нее есть, да такие что хлеще самой ведьмы... сущие бесы... ухлопали, говорят, пацана городского, голову ему пробили и в ручье утопили... Отец с шахтерами с вилами еле тело ребенка отбил... говорит, из печи уже вытащил... слопать пацана хотели...
— Россказни это все! — ворчал второй. — Бабе пойди своей расскажи...
— Врете вы все!!! — не выдержала Проклятие. — Мальчик тот сам с обрыва упал, а дочки ее спасти его хотели, вот в дом и принесли тело. А из-за таких как вы, выгнали их из дома в пещеру жить! А вы бы сами зимой пожили в пещере. Я бы на вас посмотрела!
— А ты кто такая чтобы нам тут рты затыкать шмакодявка?! — возмутились старые. — Поделом им! Ух сучье племя! Давай набирай воды и катись откуда пришла, пока палкой тебе по горбу не треснули. Ишь, стариков учить вздумала!
— Редко видать батя ремень достает, — проворчал второй.
Девочка набрала воды и побрела обратно. За ней бежал мальчик.
— Ты и есть лесная дочь? Я сразу догадался. Соседи сказали, что баба Грета в деревню сегодня пришла с дочерьми в дом кузнеца по делу какому-то.
— Может и есть! Тебе-то что. Тоже станешь меня пинать?
— Что ты... — мальчик ласково улыбнулся, остановил Проклятие за плечи и поцеловал.
— Ты чего это? — удивилась девочка.
—А ничего. Нравишься ты мне. А у тебя рожки есть как у ведьмы?