Дочери Луны

Саллиз Сюзан

– Я не знаю. Но как бы там ни было, я не вижу ничего хорошего в твоем поступке. А Алена стоит просто убить за то, что он дал тебе согласие. Я предложил купить этот дом, и он согласился его продать. И ты намекнула мне, что не очень-то нуждаешься в нем. Именно так обстояло дело.

Она стояла перед ним так же, как когда-то перед отчитывающей ее миссис Гитлер. Мэг понимала, как следовало ей вести себя в сложившейся ситуации. Ей нужно было доказать свою невиновность. Затеять разговор о свободе рыночных отношений и дать ему взбучку за то,

что он напугал ее до смерти. Вместо этого она не произнесла ни слова.

Такая ее реакция заставила его немного поумерить свой пыл. Сначала он только тяжело дышал, но затем, почувствовав новый прилив агрессии, стал снова грубить.

– Я же говорил тебе, что это проклятое место почти необитаемо. Мне бы понять, что в тот момент у тебя уже родились свои соображения. Но ты прикинулась такой невинной овцой, эти глаза и волосы. Я даже и подумать не мог о том, что ты собираешься потратить столько денег, чтобы купить этот дом.

Наконец к ней вернулся дар речи.

– Я вовсе так и не хотела. Просто домик… показался мне превосходным.

После очередной паузы он сказал:

– Нет, этот домик больше подойдет мне. Не стоит покупать такой дом только для того, чтобы проводить в нем летние отпуска. Там слишком много неисправностей, поэтому необходимо, чтобы в нем постоянно кто-нибудь жил.

– Я знаю…

– Ты хочешь сказать, что тоже собираешься все время жить в нем?

– Да.

Он, видимо, решил переменить тактику и переубедить Мэг.

– Зимой это место просто ужасное. Да, я понимаю, что эта туманная дымка вперемежку с дождем навевает тебе романтическое чувство. Но учти, большую часть времени тебе придется находиться дома. За стенами дома тебе придется смириться с неприветливыми обитателями этого края. А к февралю ты можешь заболеть и оказаться в больнице.

– Я жила здесь, когда была ребенком, и хорошо знаю местный климат.

– А, понимаю, значит, у тебя здесь знакомые.

– Да нет. Миссис Гитлер давно умерла, а друзей мы здесь не заводили. Нам хватает друг друга.

– Что значит друг друга?

– Мы жили здесь с сестрой и уехали из этих мест, когда нам было пять лет.

– А кто такая миссис Гитлер?

– Да это просто кличка у нее такая. Она принимала на постой эвакуированных.

Понемногу мистер Сноу утихомирился. На лице его даже появилось какое-то подобие улыбки. Увидев это, Мэг поторопилась объясниться.

– Послушайте, извините меня, пожалуйста. Конечно же, я заберу свое заявление о покупке этого дома. Ну а сейчас я, пожалуй, пойду. А то они начнут беспокоиться обо мне.

– Ты остановилась здесь, в Киле?

– Да, в гостинице «Костгад». – Ничего не услышав в ответ, Мэг продолжила: – Спокойной ночи, мистер Сноу. – И зашагала прочь.

Он пошел за ней и довольно неожиданно предложил:

– Я провожу тебя. Я бы не советовал тебе забираться на вершину утеса в такую дождливую погоду. Можно ведь упасть оттуда, и никто не услышит твоих криков.

Они дошли

до конца Воскресной улицы и повернули на Рыбную.

– А ведь это вы были на «Проспекте Вилла», а потом шли за мной, – предположила Мэг.

– Да, – ответил он без всякого извинения.

– А я-то удивилась… Считала, что это было отражение света маяка. В общем, навоображала себе Бог знает что.

– Я напугал тебя? Извини.

Затем они вышли к гавани. После небольших улочек она выглядела достаточно освещенной. Взглянув на своего спутника, Мэг подумала о том, что она ошиблась насчет его улыбки, потому что лицо его до сих пор носило угрюмое выражение.

– Я не знаю, – признался он. – С моей стороны это выглядело по-садистски. Но я был очень зол. Я видел, как ты вглядывалась в окна дома, да этот мерзавец Ален вручил мне ключи от «Проспекта Вилла». Это очевидно, что он никак не может сбыть этот дом. Как бы там ни было, я следовал за тобой по дороге, но, догадавшись, что ты идешь просто прогуляться, решил убедиться в этом. И совершенно случайно встретил тебя на обратном пути. Извини.

Неожиданно она улыбнулась:

– Вы уже два раза извинились. Это действительно нелегко сделать?

Так же неожиданно его лицо расплылось в улыбке. И он, усмехнувшись, сказал:

– Да.

Самое смешное заключалось в том, что они оба считали этот факт забавным. Облокотившись на решетчатые ограждения, они стояли, весело посмеиваясь, и казалось, что дождь смыл следы их обид и унес в море.

Наконец он сказал:

– Ты насквозь промокла. Не надо было тебе снимать свой капюшон. В нем ты выглядела как средневековая монашка, поднимающаяся в гору.

Волосы ее прилипли к голове. Но ей было наплевать, и от этого она чувствовала себя еще более замечательно.

– Когда-то мы очень любили гулять в дождик. Моя сестра обычно слизывала капли дождя. Она это делала вот так.

Подняв голову, она показала ему, как они это делали в детстве. Но она больше не увидела ответной улыбки. Он молча наблюдал за ней.

– Нет, я вправду хочу нарисовать твой портрет. Я никогда раньше не видел такой… не наполненной никаким содержанием… внешности.

Увидев ее удивленно вытянувшееся при этих словах лицо, он попытался объяснить:

– Я не имею в виду «пустоголовость». Я заметил в тебе… Какое-то ожидание. Как будто ты ждешь, чтобы кто-то пришел. О Господи! Я только порчу своими словами все дело.

Ее удивление переросло в какую-то задумчивость, и она медленно покачала головой.

– Да нет, вы абсолютно правы. Я действительно очень долго ждала этого дня. И именно сейчас… я чувствую, что… лед тронулся. – Ей хотелось объяснить очень многое, но вместо этого она беспомощно добавила: – А теперь я здесь в каком-то неопределенном положении.

– Да, я попытаюсь разгадать тебя, когда возьмусь за твой портрет.

Проглотив еще немного дождевых капель, она промолвила:

– Это как соединить две точки.