Дочка, не пиши!
Шрифт:
Сейчас мне 45. Благодаря тому что я всегда занималась физкультурой, плавала, посещала косметолога и следила за собой, выгляжу лет на десять моложе. Продолжаю заниматься спортом, исключая периоды обострения болезни, когда это просто невозможно.
Да, я готовлю не очень хорошо. В нашей семье этим занимается Женя: он обожает творить пищу богов и умеет готовить так, что на кухне никакой женщине просто нечего делать. У нас распределение обязанностей: Женя готовит, я слежу за чистотой нашего большого дома. И он всегда сверкает и сияет. Правда, для серьезной домашней работы у нас есть домработница.
Про свои профессиональные успехи я уже рассказала. На радио в свое время я часами не выходила из записывающей студии – приходилось делать по несколько рекламных роликов в день: их в основном поручали именно мне, потому что знали – я сделаю хорошо.
Когда я работала в печатных изданиях, то ежедневно слышала в свой адрес:
– Кать, придумай тему номера!
– Катюша,
– Катенька, отредактируй именно ты, пожалуйста!
– Катерина, нужен заглавный материал в этот номер. Как это – почему ты? А кто же, кроме тебя?
– Екатерина Александровна, не могли бы вы помочь мне с этим материалом?
– Катеринасанна, вы опять не пойдете на встречу главных редакторов? Что на этот раз говорить?
Пора заканчивать этот парад самовосхваления… Ах да, еще одно! Внешность, моя «уродская» внешность, из-за которой я якобы так омерзительна окружающим (именно так меня представил кое-кто, прочитав мою первую книгу). Да, я не люблю зеркал, стараюсь глядеть в них пореже, потому что они меня не радуют… Но сейчас на минутку забуду об этом и как бы дам слово другим людям, знавшим и знающим меня. Они часто называют меня красивой (явный перебор, конечно), еще чаще – очень интересной, стильной, прелестной, очаровательной. И не только в качестве комплимента в глаза, но именно этими словами говорили обо мне не при мне, хотя до моих ушей, как водится, это доходило. И еще: те самые успешные, интересные во всех смыслах мужчины вообще-то не склонны были «кидать глаз» на не то что уродливых, а даже просто невзрачных женщин. Да и Женя мой смолоду славился тем, что у него были только красивые дамы сердца – об этом в его компаниях ходили легенды. Других женщин Женя просто никогда не замечал… В общем-то при таком раскладе можно смело бросать вокруг себя победные взгляды и укладывать поклонников в штабеля. Но вот не умею, не дано. Но это мне не дано, я не умею!
Нормальных людей, которых я просила пропустить предыдущие абзацы, где мне пришлось напрочь забыть всякую рефлексию, вновь приглашаю к чтению. Вернемся к «эссе» братца Режабека и к его персоне.
Несколько слов об удивительной глупости Сашки. В своей книге я пощадила и его, и его жену, и его детей. Я не называла ни их фамилий, ни страны, куда они уехали, даже имя его жены изменила. Мою «оплошность» исправил сам Режабек, и теперь весь свет знает, что он – Режабек, его жена – Валерия Шарай и что живут они в Израиле, в городе Реховоте. Видит бог, не знаю, зачем он сам это сделал! И еще удивлялся: а че это ты, типа, сестренка, придумала Лерке имя Мурочка? А то, братишка, что жалко мне стало и ее, и ваших детей, ибо иметь отца и мужа (даже бывшего) с подобной «славой» – сомнительное удовольствие. Очевидно, ты думаешь иначе. Твое право.
В этом грязном «эссе» еще много моментов, на которых я могла бы «потоптаться». Но, думаю, умному читателю и так уже все ясно. Однако есть одна тема, приводящая меня, к сожалению, в состояние озверения. Ну, не могу я ее спокойно воспринимать. Это тема моей болезни.
«Я, Катя, восхищен тем, сколько сил ты потратила, пытаясь убедить окружающий мир, что тяжело больна. Но, если наивный и любящий муж (даже мужья) вместе с родителями покупались на эту удочку легко, то с врачами было сложнее, потому что они не очень были впечатлены твоими жалобами. И как ты сама, Катя, пишешь, ты только методом проб и ошибок нашла, наконец, доктора-спасителя, который, удивившись, как его дураки-коллеги сразу не догадались, поставил тебе диагноз болезни, которой у тебя в природе нет. Я, Катя, весьма скептически отношусь к российской медицине, хотя уверен, что и там полно отличных докторов, но, извини, я могу отличить медицину от прибамбасов. Поэтому твоя душераздирающая история о настолько запущенной болезни, что тебе даже пришлось ставить капельницу, меня ни в чем не убеждает. Сходи в Израиле к частному доктору, заплати деньги и получишь капельницу, заплатишь больше – получишь две. Зайди в частную клинику, и, если твои средства позволяют, тебя убедят, что дело швах и нужно лечь на обследование и лечение. И из-за той же проклятой недоверчивости, услышав рассказ о единственном докторе-спасителе среди многих других неспасителей, я не закатил от умиления глаза, а подумал, что шарлатанам хорошо живется. А еще удобнее, когда вралей два, один делает вид, что болеет, другой, что лечит, платит-то все равно третий, муж Женечка».
А вот теперь меня послушай, алкаш. И в России, и в Израиле я лечилась не в платных клиниках. В Израиле в известной тебе больничной кассе «Маккаби», можешь справиться. Ни одного шекеля сверх страховки! И в России меня и амбулаторно, и с госпитализацией лечили в обычных заведениях, бесплатно, а потому условия были, кстати, не ахти. Просто врачи там классные, не чета некоторым спившимся хвастунам. Так что в этом смысле моя болезнь не разорила моего мужа ни на копейку, ни на агору. Лекарства дорогие, да,
А еще я приглашаю тебя на прием к моему психиатру вместе со мной – она уже как-то интересовалась, что это за доктор такой, который на расстоянии по косвенным данным ставит диагнозы без осмотра больного, да еще не стесняется их предавать огласке? Пойдешь? Думаю, струсишь.
«Если помнишь, Катя, то до того, как я полностью прочитал твою исповедь, я в переписке предположил, что у тебя синдром Мюнхгаузена, чем вызвал бурную негативную реакцию семьи Шпиллер. Я прошу прощения за допущенную ошибку. Для этого синдрома у тебя недостаточно критериев. Хотя я бы даже гордился таким диагнозом, уж больно название оригинальное. У тебя, Катя, вообще нет ни синдрома, ни заболевания. Есть только определенный тип нарушения личности. А лекарств от этого не существует. Ты, сестренка, страдаешь (этот глагол не очень подходит по смыслу) от нарциссизма, осложненного патологической завистью к маминой славе».
Ну, это все то же самое: переваливание с больной головы на здоровую. Я маминой славе всегда радовалась, а вот ты смертельно завидовал. Я помню, как ты смолоду пописывал и змеей шипел, если тебе не аплодировали. У меня таких закидонов сроду не было. И нет. А как журналист я состоялась, правда, тебе об этом неизвестно, от тебя скрывали, чтобы не ранить неуемную гордыню.
«Ты, Катя, много места в своей исповеди посвятила описанию симптомов своей неизлечимой болезни, употребляла такие термины, как „послеродовая депрессия“ и „депрессия“. Лучше бы ты этого не делала. Конечно, на невежественных людей, вроде твоих подружек-интеллектуалок, это может произвести впечатление, но у любого грамотного доктора это скорее всего вызвало бы только насмешку».
«У грамотного доктора». А ты-то здесь при чем? Пока что брезгливость, а не насмешку, вызываешь у своих коллег ты, слава богу, бывший доктор Режабек. Если бы ты только знал, какую брезгливость! Самое мягкое, что я слышала от них в твой адрес – «клинический идиот». А как еще называется врач, который ставит диагноз пациенту, не видя его 20 лет, не поговорив с больным ни разу, основываясь только на том, что ему кто-то рассказал? Господа врачи! Вы признаете в этом шарлатане своего коллегу?
«Развлекло меня описание и твоих попыток самоубийства. Что-то типа „…я взяла горсть таблеток и хотела проглотить, но какая-то сила остановила меня“. Ты, Катя, на кого хочешь произвести впечатление? Ты таблетки даже в рот для виду не положила. А полное трагизма описание, как ты резала себе вены… Ты, по твоим словам, нанесла себе страшные раны, но кровь почему-то не потекла. Что ж это за раны такие? И в каком месте ты их наносила? Вообще-то, где режут самоубийцы вены на руке, знает любой дурак, и вызвать порезом кровотечение из них не составляет большого труда. А, может, ты просто поставила себе усложненный вариант пробы Пирке [6] ? А рассказ о том, как ты после резания вен чудом еле-еле доползла до кровати… А почему ты, собственно говоря, ползла? Что тебе мешало? Ты резала руки, а не ноги. Кровь у тебя не пошла. Значит, кровопотери не было. Так почему же еле-еле? Я, работая в приемном отделении больницы в Израиле, насмотрелся, слава богу, всякого, в том числе и на самоубийц, и есть среди них одна совершенно определенная категория. Это те, кто совершает, чтобы привлечь к себе внимание окружающих, демонстративную попытку суицида, при этом стараясь не нанести себе особого вреда и ни в коем случае не собираясь умирать, и весь спектакль устраивается или в присутствии близких, сразу приходящих на помощь, или в непосредственной близости от телефона, чтобы немедленно вызвать «скорую помощь». Привет тебе от них, Катя. А что стоят в исповеди твои полные скрытого кокетства разговоры про смерть и новое самоубийство, которое ты, конечно, не совершишь, чтобы не причинить горя любимому человеку Женечке. Я так и вижу тебя стоящей с этими словами на сцене любительского театра».
6
Проба для диагностики туберкулеза, при которой на внутреннюю поверхность предплечья помещается капля старого туберкулина, после чего на кожу специальным ланцетом наносится царапина.