Дочки-мачехи
Шрифт:
– Вы поедете с нами.
– Ку-у-уда?
– На экспертизу.
– Это трупы, что ль, смотреть? – перепугалась женщина. – Н-нет... на это я несогласная.
– Какие еще трупы? – с досадой проговорил Павел. – Мы повезем на экспертизу этот пистолет, потом вы расскажете все, что о нем знаете и при каких обстоятельствах вы его нашли, и все! Подписываться вам необязательно, если вы уж непременно хотите сохранить анонимность.
– Что сохранить?
– Ано... а, ну это и не важно. Вы не трогали пистолета руками?
– Что же я, совсем дура?
– Прекрасно? А этот ваш... Михалыч?
–
Баба осеклась и надулась, очевидно, сочтя, что своей чрезмерной откровенностью сама загнала себя в угол.
Евстафьев пристально посмотрел на то, как дрожали ее красные руки, и, открыв бумажник, положил перед женщиной четыре бумажки по пятьсот рублей.
– Две тысячи, как договаривались, – сказал он. – Если на нем будут обнаружены отпечатки пальцев Смоленцевой, то добавлю еще столько же? Идет?
– Еще столько же? – растерянно пробормотала женщина, борясь между тревогой за свою безопасность и желанием урвать побольше для себя и детей. – Еще столько же... – Она медленно всунула ноги в туфли и вдруг, оттолкнув Славу, решительно зашагала в прихожую:
– Нет, не идет! Знаю я вас... наобещаете, а потом найдут меня где-нибудь в овраге! Нет уж!
– А ну, стой! – рявкнул было Мосек, но Евстафьев махнул рукой: пусть идет.
Хлопнула входная дверь: странная посетительница покинула квартиру Маркина.
– Что, думаешь, котовская подстава? – проговорил Славик. – Так, да?
– Зачем? Котов тут вовсе ни при чем, – задумчиво произнес Евстафьев. – Котов тут вовсе ни при чем, помяни мое слово. А дамочка интересная. Записал я ее бред на диктофон, будет что послушать.
– Записал?
– А то как же! А теперь – пора! Некогда долго рассусоливать.
– Куда?
– На экспертизу, – коротко ответил Павел.
Глава 14Убийца
Как только открылось заседание суда, адвокат Свиридова Павел Евстафьев поднялся со своего места и, поправив рукав пиджака, неспешно начал:
– Уважаемый суд, уважаемые присяжные. За то малое время, что прошло с момента закрытия последнего заседания по рассмотрению дела моего клиента, мною были получены достаточно веские улики, позволяющие мне с большей убедительностью показать, что мой подзащитный искусно опутан сетью ложных мотивов и выдуманных фактов, которые с разной степенью искусности и беззастенчивости приправлены самой циничной ложью, – продолжал он, не обращая ни малейшего внимания на неприязненный гул в зале и на угрожающие выкрики с мест. – Впрочем, последнее свидетельство госпожи Смоленцевой, последние ее показания перекрыли все эти приправы, как кетчуп «Чили» перекрывает вкус всех иных специй, содержащихся в блюде. Иными словами, я хочу вызвать свидетельницу Смоленцеву!
Судья переглянулся со Скляровым, и через минуту в зал вошла Алиса.
Она была почти совершенно без косметики, волосы уложены в аккуратную прическу и заколоты заколкой, отчего – в сочетании со строгим стильным костюмом – она казалась похожей на учительницу элитного колледжа.
Алиса, пройдя между рядами,
– Бесспорно, эти доказательства могут иметь решающее значение в процессе, и потому мне хотелось бы представить их немедленно, пока еще не закончен опрос свидетелей, – продолжил Евстафьев.
– Что это за доказательства?
– Это пистолет, из которого была застрелена Елена Котова, – сделав эффектнейшую паузу – все-таки ему нужно было стать актером! – сказал Евстафьев. – Прошу!
И перед глазами судьи появился тот самый целлофановый пакет со «Смит и Вессоном», который соседка Свиридова по даче накануне принесла адвокату.
Зал загудел. Евстафьев с ловкостью фокусника вынул пистолет при помощи тряпочки и подал судье.
– Я уже провел экспертизу, – сказал он, – и она подтвердила, что именно из этого пистолета была застрелена Котова. Бесспорно, вы можете повторить ее, но результат не изменится. Вот результат экспертизы. Но самое интересное в нем, – Евстафьев снял очки и окинул зал глубоким, настороженным, повелительным взглядом – и все, повинуясь этому взгляду, затихли, – не то, что именно из него стреляли в Котову, хотя это сам по себе факт оглушительный... Но то, чьи именно отпечатки пальцев на нем обнаружены. Вот что интересно.
– Вы не имели права проводить подобную экспертизу! – вскочил Скляров. – Это в юрисдикции суда!
– Осмелюсь вам заметить, господин государственный обвинитель, что это дело, как я уже отмечал неоднократно, ведется с таким колоссальным нарушением процессуально-правовых норм, что, образно говоря, лишняя дробина не убьет слона. Отбрасывая риторику, можно просто предложить вам повторить эту экспертизу – с уверенностью, что вот уж теперь ее результаты фальсифицированы не будут.
Скляров негодующе открыл было рот, но Евстафьев опередил его:
– Я вызвал свидетельницу Смоленцеву. Неудобно заставлять даму ждать, гражданин обвинитель. Итак, – он повернулся уже к Алисе, – если вы утверждаете, что Котову застрелил именно Свиридов, то должны знать, из какого именно пистолета он ее застрелил. Не так ли?
– Да. Но я могла и не разглядеть, учитывая мое состояние в тот момент. Я и не разглядела, – дерзко ответила та.
– Бесспорно, я могу согласиться с вами в том, что вы могли не определить марку оружия. Но цвет-то вы должны были запомнить!
– В таких эксцессах иногда забываешь собственное имя.
– Это не ответ. Уж вы-то как раз вспомнили не в меру много. Я задаю вам вопрос: признаете ли вы, что Свиридов держал в руках пистолет серебристого цвета, достаточно редко встречающийся в нашей стране?
Алиса замялась и повернулась к Склярову.
– Протестую. Это к делу не относится, – моментально отреагировал тот.
Евстафьев криво улыбнулся:
– Вот уж что-что, а это как раз относится. Но не буду спорить. Просто не имеет смысла. Потому что на рукоятке пистолета, на его курке и даже на дуле обнаружены отпечатки пальцев только одного человека. Я не буду утверждать, убийца он или нет: это дело суда, – с нескрываемой иронией добавил он. – Но факт налицо: на пистолете обнаружены отпечатки пальцев... Смоленцевой Алисы Владимировны!