Дочки-матери
Шрифт:
– Мы переехали сюда полгода назад. Я и родители. Я смерть как не хотела здесь жить, не понравилось мне тут сразу. Но родители и слушать ничего не хотели. От города они устали, понимаешь. Мама фотограф, папа программист. Пандемия, все дела. Забрали меня из школы и на тебе. В общем, я бунтовала и ругалась, но они ни в какую. А потом… потом началось странное… – Лила замялась. – В общем, ребята мне довольно быстро рассказали, в чем дело. И я как-то сразу им поверила, потому что уже неделю или две все было очень странно. В тот вечер я пришла домой и устроила скандал. Я кричала, что мы должны уехать, что я сбегу, что покончу с собой, но все бесполезно. Тогда я сказала, что буду спать с ними. И стала спать с ними. Они сначала терпели, а потом нашли
Лила замолчала, чтобы перевести дух. Минуту спустя она продолжила:
– В общем, этот психолог сказала моим родителям, что я ими манипулирую. Что они больше не должны идти у меня на поводу. И тогда они сказали мне, что я должна снова спать в своей комнате. Я орала. Говорила, что вылезу в окно. Но они не передумали. Короче, я осталась одна в своей комнате. Тогда я решила, что если не выключать свет и вообще не ложиться спать, то, может быть, ничего и не случится. Я так и сделала. Сначала я просто сидела на кровати со включенным светом и тряслась от каждого шороха. Потом включила мультик на компе. Потом сериал. Потом меня стало очень сильно рубить, и я включила музыку. Когда почувствовала, что вот-вот усну, сделала погромче. Уже было очень поздно, конечно, часа два или три. И тут в комнату ворвался папа, злой как черт. Он орал, что у меня нет совести, что ему завтра рано вставать и работать, а я тут устроила дискотеку… Потом он схватил меня и швырнул на кровать… А потом… – Лила споткнулась на полуслове и замолчала, плотно сжав губы. Она крепко обхватила себя руками за плечи. – Знаешь, – продолжила она через некоторое время, – у нас тут как-то не принято рассказывать друг другу, как это бывает. Ну, это, типа, не то, чем хочется делиться с друзьями, – она усмехнулась.
Лиса кивнула. Ей и самой уже не очень-то хотелось услышать продолжение этой истории. Девочки снова сидели молча. Потом Лиса спросила:
– Ну, а что же теперь с этим делать? Ну, то есть, нельзя же так это и оставлять? Нужен какой-то план.
Лила посмотрела на нее с сочувствием и вздохнула.
– План? Какой тут может быть план. У них все продумано. Что бы ты ни сделала – ты в проигрыше.
Лис упрямо помотала головой.
– Нет, не может быть. Всегда можно найти выход. Нужно собраться всем вместе и все обговорить. Не может быть, чтобы не было решения.
Лила попинала ногой деревянный ящик, на котором сидела Лис.
– Знаешь, сколько мы всего об этом тут наговорили? Сколько идей обсудили? Ничего не выйдет. Смирись. Надейся лишь, что тебе удастся уговорить родителей уехать отсюда, а других шансов у тебя нет.
Лис смотрела на ее широко раскрытыми глазами. Как она может так легко сдаться? Она что, готова вот так вот жить дальше? Ну, она-то точно на такое не согласится.
– Так, дай мне номера всех, кого у меня еще нет. Я хочу собраться со всеми вместе! Сегодня днем, – сказала она тоном, не терпящим возражений.
Лила пожала плечами, достала телефон и продиктовала ей номера.
– Собраться, конечно, можно, чего не собраться. Мы каждый день тут все равно торчим.
– Тогда встречаемся на этом же месте после обеда, в час. Я сама всем напишу, и ты приходи. Обязательно.
Лис выжидающе смотрела на Лилу, пока та не кивнула.
– Окей. До встречи.
– Пока, – сказала Лис и быстрым шагом отправилась к дому.
Вернувшись домой, она быстро заглянула к родителям – папа работал в своем кабинете, мама слушала какой-то вебинар – и бегом поднялась в свою комнату. Войдя, прикрыла за собой дверь и в нерешительности остановилась. Неубранная кровать живо напомнила ей о событиях прошлой ночи, по телу тут же пробежал неприятный холодок. «Ничего, сейчас день, все в порядке», – сказала она сама себе и, глубоко вдохнув, направилась к столу, выдвинула ящик, достала дневник
Лис любила все раскладывать по полочкам – будь то вещи или мысли. Уборка в комнате всегда помогала ей успокоить чувства, а когда она сталкивалась с какой-то проблемой, ей обязательно нужно было изложить ее на бумаге, тогда решение приходило само собой. Поэтому Лис взяла в руки ручку и приготовилась писать.
Начать было непросто. Слова не приходили в голову. Она закрыла глаза и постаралась отпустить все мысли. Так ее научила делать мама. Она говорила, что, если слишком усердно думать о какой-то проблеме, разум зацикливается на ней и перестает видеть решения, альтернативы и общую картину. Нужно отпустить свои мысли, постараться ни о чем не думать, а вместо этого просто наблюдать за тем, что приходит тебе в голову. Тогда в какой-то момент обязательно придет прозрение.
С минуту посидев так, Лис, наконец, открыла глаза и начала писать. Слова Марка струились из-под ее шариковой ручки словно сами собой.
Александр не сам упал с лестницы. Его папа погиб не из-за несчастного случая. А моя мама не покончила с собой. В доме Кира не сам собой взорвался газовый баллон. В то, что здесь происходит, невозможно поверить, но лучше бы тебе постараться. Потому что от этого теперь зависит твоя жизнь и жизнь твоих родителей.
Дело в том, что по ночам к нам приходят другие родители.
На этом месте Лис перестала писать и снова закрыла глаза. Перед ней отчетливо стояло лицо Марка, когда он говорил ей это. Она помнила, как спросила «Что?», а он зажмурился и устало потер глаза руками, словно он устал уже пересказывать одну и ту же историю снова и снова.
– Другие родители, – повторил он. – Они выглядят точь-в-точь как наши родители, у них такие же голоса, но это не они. Наши родители в это время спят в своих постелях.
Потом он снова замолчал и огляделся, словно в поисках поддержки. Остальные дети напряженно вслушивались в разговор и следили за реакцией Лисы, а она смотрела на Марка, как на сумасшедшего.
Она снова взяла в руку ручку и продолжила писать.
Эти другие родители выглядят точь-в-точь, как наши родители, но это не они. Мы не знаем, кто они на самом деле такие, откуда берутся и куда уходят днем. Но они появляются по ночам в наших детских, когда наши настоящие родители спят. Они делают страшные вещи. Пугают нас. Причиняют нам боль. Издеваются над нами. Кажется, они получают от этого удовольствие. Если вдруг настоящие родители просыпаются и приходят к нам в комнату, эти всегда успевают исчезнуть. Чаще всего невозможно уловить тот момент, когда уходит настоящий родитель и приходит другой. И наоборот. Со временем, конечно, учишься безошибочно их распознавать, но по началу не всегда понятно. Они начинают с малого. Говорят странные вещи. Ведут себя странно. Странно улыбаются. Но и настоящие родители иногда делают странные вещи, поэтому никогда нельзя быть уверенным, когда это впервые началось. Иногда они приходят лишь на вторую или третью неделю после переезда. А иногда… как это было с Киром… уже на третью ночь.
Но чем дальше, тем хуже. Они могут творить ужасные вещи. Но они никогда не убьют тебя. Мы думаем, это потому, что мы их развлекаем. Им не хочется нас терять. Им хочется, чтобы мы оставались тут навсегда. Они никогда нас не отпустят. Возможно, они действительно считают нас своими детьми.
Лис снова оторвалась от бумаги. Перед глазами стояло лицо Марка. Он сосредоточенно смотрел ей в глаза. Он выглядел очень убедительно. Он очень хотел, чтобы она ему поверила. Но тогда, в тот день, это было еще слишком невероятно и дико. Наверное, это читалась на ее лице. Но Марк продолжал. Он старался в каждое свое слово вложить как можно больше веса.