Догадка Ферма
Шрифт:
— В самом деле, отец Мерсен способен подать хороший совет, — признал Нисрон, поглаживая свою бородку. — Полагаю, спрашивать об истинной причине ваших разысканий бесполезно?
— Спросить-то вы можете, однако вот ответить я не смогу, — с легкостью отшутился Луи.
Нисрон на мгновение заколебался, а затем предложил гостю:
— Пройдем через церковь. Большой двор, который служит нам внутренней галереей, находится с другой стороны.
Они вошли через маленькую дверь в церковь и обогнули хоры. Затем отец Нисрон открыл еще одну дверь, и
— Не могли бы вы подождать минутку, шевалье? — спросил монах.
Нисрон направился в другой конец галереи, где стояли два монаха в рясах из грубой плотной шерсти. Один из них повернул голову в сторону Луи, пока Нисрон о чем-то говорил ему. Фронсак узнал точеные черты лица, тонкие усы и короткую бородку отца настоятеля. Он уже встречался с этим человеком, который внешне очень напоминал кардинала де Ришелье.
Когда Нисрон умолк, отец настоятель неторопливо двинулся навстречу гостю.
— Мсье Фронсак, — предложил он, подойдя настолько близко, что мог не повышать голоса, — не хотите ли пройтись вместе со мной?
Луи кивнул, и они безмолвно направились в противоположный конец коридора с аркадами.
— Известно ли вам, мсье Фронсак, что внутренние монастырские дворы имеют четырехугольную форму, потому что четыре галереи символизируют четыре райских реки?
— Я знаю, отец мой. Реки эти называются Фисон, Геон, Хиддекель и Евфрат. Я учился в Клермонском коллеже. [62]
— Стало быть, вам известно, что вы прогуливаетесь сейчас по земному воплощению Эдема, — улыбнулся отец настоятель. — Вы способны солгать в столь священном месте?
62
Коллеж иезуитов.
— Солгать? Конечно, нет, отец мой. Но утаить правду — возможно! — улыбнулся в ответ Луи.
Отец настоятель остановился и, смеясь, взглянул на Луи:
— Узнаю воспитанника иезуитов! Но вы, по крайней мере, откровенны. Готов допустить, что это своего рода добродетель… Кто вас послал, шевалье?
— Никто, просто я пытаюсь разрешить некую задачу.
— Что вам известно об отце Мерсене? Разве вы не знаете, что он весьма догматичен? И значение для него имеет только католическая римская вера? Зачем же станет он помогать вам, коли вы сами признались отцу Нисрону, что считаете превосходной книгу этого ужасного Антуана Арно?
— «О частом причастии»? Вы правы, в этом пункте мы расходимся. Но я знаю также, что отец Мерсен защищал Галилея, тогда как римская церковь его осудила. И я знаю, что отец Мерсен всегда сражался с такими лженауками, как алхимия и астрология. Люди — сложные существа, отец мой, вам это должно быть хорошо известно, и хотя я не знаком с отцом Мерсеном, уверен, что истина для него важнее догмы.
Отец настоятель
— Мерсен сделал даже больше: он перевел и издал «Механику» и «Диалоги» Галилея, хотя эти сочинения совсем недавно подверглись яростным нападкам со стороны нашей церкви.
— Я знаю. И знаю также, что он опубликовал «Всемирную гармонию» и «Cogitata Physico-Mathematica», весьма ученые труды, — добавил Луи.
— Что же вам нужно от него?
— Одно только имя, вот и все. Имя несравненного математика или логика, который способен мне помочь.
Они сделали еще несколько шагов в полном молчании.
— Вы по-прежнему служите монсеньору Мазарини, шевалье?
Луи на секунду помедлил с ответом, а затем сказал:
— Я служу королю, отец мой. Как и вы.
— Если мы поможем вам, король узнает об этом?
— Несомненно, но ему всего пять лет, отец мой! Зато я позабочусь, чтобы об этом узнала регентша.
Они совершили почти полный крут по внутренней галерее и вновь подошли к поджидавшему их отцу Нисрону. Второй монах исчез.
— Не пойти ли нам к отцу Мерсену, сын мой? — с улыбкой предложил отец настоятель.
Они двинулись по длинному, темному холодному сводчатому коридору, и Нисрон, шедший впереди, остановился перед дубовой дверью, неотличимой от других.
Постучавшись, он вошел. Луи последовал за ним.
Он быстро огляделся вокруг. Келья, в которой они оказались, была большой, она превосходила размерами уже знакомую Луи келью Нисрона. Помимо крохотной дощатой постели, привязанной к стене, тут стоял огромный стол, занимавший почти все пространство и заваленный рукописями, бумагами, перьями. Посредине возвышалась большая чернильница.
Сидевший за столом маленький человек с живым взглядом совиных глаз, очень длинным лицом и округлой бородой щурился на них, ослепленный светом.
На стене за его спиной висел простой крест.
Перед столом стояли несколько сосновых табуретов и скамья.
Значит, подумал Луи, вот в этой спартанской комнате собираются самые знаменитые математики и физики, величайшие ученые западного мира! Из этой скромной кельи в течение двадцати лет разлетаются письма с предложениями, доказательствами, отчетами о выдающихся свершениях, которые сыграли важную роль в развитии наук и обновлении всей системы знаний в измученной войной Европе.
— Мерсен, — дружески обратился к монаху отец настоятель, — вы не могли бы уделить нам немного времени?
— Здесь мы перед лицом вечности, отец мой, так что устраивайтесь поудобнее, — иронически ответил ученый муж.
Каждый из вошедших сел на табурет.
— Мсье Фронсак стал завсегдатаем нашего монастыря, — начал отец настоятель. — В этом году посещал нас уже два раза. В первый раз он оказал нам услугу, во второй мы помогли ему. Мсье Фронсак — личность довольно загадочная, Мерсен. Он логик, который способен победить вас, но в то же время человек действия — сражался при Рокруа бок о бок с герцогом.