Догмат и мистика в Православии, Католичестве и Протестантстве
Шрифт:
Таким образом, протестанты, несмотря на свое искреннее желание быть верными опыту и дать утешение совести верующих душ, не могли сделать ничего, оставаясь на правовой почве. Избегая крайности католицизма, они впали в другую крайность: совершенно зачеркнули внутреннюю сторону оправдания. Правда, протестанты всех времен постоянно говорят, что они требуют добрых дел [49], что они признают их необходимыми для того, чтобы вера была живою верою, которая одна оправдывает, что обвинение, будто они проповедуют учение, опасное для нравственности, основано или на «непонимании, или же на злостном искажении протестантского учения» [50]. Но все это только прорывающийся голос совести, только уступка требованиям природы человеческой — уступка, не оправданная в учении. Несмотря на все эти заявления, необходимость доброделания остается не{205}обоснованной, поскольку побуждения к нему положены не в спасении, а вне его: в чувстве долга, благодарности Богу и т. п. [51]. Но ведь разум, если он будет стоять
Католичество после протеста
Как бы ни была, однако, неудачна попытка протестантства объяснить человеческое спасение, она все-таки с очевидною несомненностью показала слабые стороны католического учения о заслуге. Католичество, которое в лице своих лучших представителей видело эти стороны и прежде, должно было ведаться с выводами протес{206}тантства, тем более что последнее грозило самому существованию первого. Что человеческая заслуга, в ее прямом смысле, и невозможна пред Богом, и противоречит спасению единым Христом — с этим католичество не могло не согласиться. Но, с другой стороны, оно не могло пожертвовать ни опытом, ни преданием всех предшествующих столетий вселенской церковной жизни; и опыт, и предание одними устами говорили, что доброделание необходимо не только в смысле следствия, но и в смысле условия спасения. Как же примирить эти два, по-видимому, противоречивые показания? Как понимать эту обусловленность спасения доброделанием, если последнее в то же время не может быть заслугой пред Богом? Вот вопрос, который должно было разрешить католичество. Вопрос этот направлялся к самому существу, требовал обсуждения самой основы той точки зрения на спасение, которая приводит католичество к ложным выводам, с точки зрения правовой. Спрашивалось, имеем ли мы право перестраивать христианство с этой точки зрения. И, без сомнения, католичество {207} пришло бы к правильному решению (так как связи с церковным преданием порывать оно не желало), если бы оно действительно приняло вызов и беспристрастно обсудило себя. Но католичество только скользнуло по поставленному пред ним вопросу, не затрагивая его и даже не пытаясь ответить на него; оно позаботилось только о том, чтобы как-нибудь примирить противоречия своего учения с религиозным сознанием и церковным преданием, не касаясь самого этого учения. Поэтому и католическая попытка так же неудачна, как и протестантская.
Полемика католичества с протестантством
Если протестанты вполне справедливо обвиняли католиков в том, что они своей человеческой заслугой уничтожают заслугу Иисуса Христа, то католики, в свою очередь, и так же справедливо указывают протестантам, что они своим призрачным оправданием противоречат святости Божией [52]. Оправдание, по учению католиков, не должно быть внешним, на содержании души не основанным, чисто судебным происшествием вменения человеку чужой праведности, а {208} должно быть внутренним изменением или обновлением человека [53]. В оправдании есть и внешняя, судебная сторона, однако это не единственное его содержание, и кто только в этом полагает его сущность, да будет анафема [54]; оправдание означает не только «объявлять праведным» или «признавать за того», но «делать праведным», означает искоренение несвятости и водворение в нас святости, истинное и внутреннее освящение, соделование праведным [55].
Удержание католиками прежней правовой точки зрения на спасение человека
С точки зрения правовой, отношение между этими двумя сторонами оправдания могло быть понимаемо только в смысле заслуги и награды, т. е. святость человека есть заслуга, а провозглашение оправданным и принятие в сыновство Богу есть награда за святость. Теперь, если признать участие человеческой свободы в совершении этой святости, то отпущение грехов и всыновление окажутся наградой за заслуги человека, что прямо идет против богооткровенного учения о Едином Спасителе Хрис{209}те, как сознает и католичество [56].
Следовательно, католичеству было необходимо, насколько возможно, с одной стороны, удержать за оправданием полножизненный смысл содевания, а не провозглашения только святым, и в то же время с другой — необходимо было, насколько возможно, ограничить участие человека в приобретении этой первоначальной святости, чтобы благодать оправдания была на самом деле незаслуженною [57]. Католичество думает разрешить эту трудную задачу своим учением о так называемом влитии благодати.
Оправдание человека чрез влитие Божественной благодати
Если для протестантов благодать оправдания была решением, совершаемым в Божественном сознании, и потому для человека была действием совершенно отвлеченным, формальным, то для католиков благодать прежде всего есть сверхъестественный дар [58], или «действие Божие в твари» [59], т. е. некоторое движение, происходящее в самой твари, свойство
Несостоятельность этого учения даже с правовой точки зрения
Католичество, по-видимому, вполне основательно решило поставленную ему задачу: заслуга Христа сохранена, и оправдание — не обольщение, не мечта, но действительное внутреннее изменение. Но это лишь по-видимому. Не говоря уже о непроизвольности оправдания, которая, в существе дела, лишает его достоинства явления нравственного [62] и потому одному прямо противоречит в корне религиозному сознанию и учению всего Слова Божия и Предания, — даже и само по себе взятое католическое оправдание является весьма необоснованным со своей же правовой точки зрения. В {212} самом деле, если благодать оправдания есть действие Божие в человеке, от человека не зависящее, то как объяснить его появление в последнем? Почему Бог обновляет одного и лишает этой милости другого? Признать основанием для этого предшествующую жизнь человека католики, как мы видели, не хотели и не имели права, так как это, в переводе на правовой язык, было бы спасение собственной заслугой, а не заслугой Христа. Чтобы избежать этого, необходимо было признать всех людей без различия не заслужившими спасения и оправдание делом исключительно Божественным, как католики и делают. Но в таком случае почему же Бог обновляет тех, а не других?
Теория увеличения святости чрез добрые дела
Не объяснив, таким образом, первого, начального момента, католичество думает поправить себя в дальнейшем ходе оправдания. Положим, говорит оно, первый акт оправдания совершается помимо человека, положим, получаемая человеком святость, собственно, не его, а Христова [63], — это {213} отнюдь не уничтожает личного участия человека в деле спасения. Наоборот, независимость этого первого акта от воли человеческой сохраняет человеческому участию тем большую действенность, тем большую ценность, дает ему силу и значение условия если не единственного, то почти равного с благодатию. Этого хотят достигнуть католики своей теорией увеличения святости, полученной в оправдании, посредством доброделания в последующей жизни.
В оправдании человеку незаслуженно — и поэтому, непроизвольно — дается известная степень святости, достаточная для получения права на загробное блаженство. Но Бог «не желал, чтобы Христовы заслуги приносили нам пользу без всякого содействия с нашей стороны» [64], и потому, по определению Божию, и человеческое делание должно иметь свое место и свое значение. Святость, как непроизвольная, для всех равна, но сохранить ее в себе и увеличить, чтобы за это получить тем большую награду — это уже дело человека (хотя, конечно, не без помощи Божией). Своим старанием, своими усилиями или добрыми {214} делами человек может к усвоенной им Христовой заслуге прибавить еще собственную и таким образом увеличить самостоятельно свой венец. При этом правовая точка зрения сказалась грубо-механическим представлением дальнейшей нравственной деятельности человека. Самостоятельное участие человека понимается исключительно в смысле известных внешних поступков. Бог, по католическому учению, ищет не святости как общего устроения души, а именно обнаружений этой святости вовне; оправдывают человека именно дела [65].
Почему католичество настаивает именно на делах, на поступках и в каком смысле понимает оно это оправдание делами, для нас будет ясно, если мы вспомним, что, по католическому учению, оправдание значит не признание только праведником, а именно влитие праведности. Оправдание делами имеет, следовательно, тот смысл, что дела заслуживают новый дар сверхъестественный (supernaturale donum), т. е. Бог, видя доброделание человека, прибавляет в награду за него той святости и праведности, которую он влил в человека при оправ{215}Дании [66], и этим дает человеку возможность делать еще больше добрых дел, чтобы снова заслужить приращение святости и т. п. Достигнутая таким путем святость, в свою очередь, заслуживает блаженство за гробом. Праведные чрез их добрые дела, совершенные от благодати, истинно заслуживают пред Богом [67], и поэтому вечная жизнь является необходимым воздаянием за старания.