Летний вечер над МосквойШелестит листвой.Пусть проходит стороной гроза,Чтобы ты была со мной,С засыпающей рекой,Я хочу увидеть в ней твои глаза.Ну, а если каплет дождь –К нам незваный гость,Неба синь закрыли тени туч,Ты мечту сумей сберечь,Сохранить до новых встреч,Пусть в глазах твоих засветит солнца луч.Я хочу с тобою быть,По Москве бродить,По бульварам, скверам, площадям,Подарить любви слова,Чтоб услышала листва,Как пришла сегодня радостьК нам в сердца.Лето 1963 г., Москва
Город из песен и книг
Слова: А. Эйзлер и А. Мстиславский
Музыка: А. Эйзлер
Город из песен и книгС детства родной и знакомыйВдруг, развернувшись, возникИз-под крыла самолёта.И мне непросто дышать,Лужи двора вспоминая,Как улыбалась мне мать,В школу меня собирая.Москва моя, Москва!А, может, не моя?Не слышен крик детейИз подворотни дома.Здесь пионеров нетИ сбор металлоломаОстался для меняПоследней из затей.Дом мой ушёл в небытьёС детством и юностью вместе,Марьиной Рощи житьёХлопочет в музеях о месте.Долго ищу, не найтиПоздний огонь в твоих окнах,Да
и за ними не тыКрутишь на палец свой локон.Москва моя, Москва!А, может, не моя?Не слышен крик детейИз подворотни дома.Здесь пионеров нетИ сбор металлоломаОстался для меняПоследней из затей.Жаль, что нельзя избежатьГрусть и печали прощаний,Нас не придёт навещатьРадость ушедших желаний.Сколько угодно смотриСны и далёкие страны;Только в Москву снегириТак возвращаются рано.Январь 2018 г.
«Людской поток, преодолев затор…»
Музыка: А.Эйзлер
Людской поток, преодолев затор,Садовое кольцо пересекает.И солнце светит, словно яркий светофор,Звучит звонок спешащего трамвая.Как много лиц, как много глаз,Я встречи жду с тобой сейчас.Тебя я жду.Твой тёплый взгляд мне хочется найтиИ, вырвав из толпы, в нём раствориться.Пусть ветер странствий нам сопутствует в пути,И чтобы в жизни не пришлось нам сбиться.Моя рука в твоей руке,Нам нет преград, мы налегке.Тебя я жду1965–2022 г.
Вена
«Прохладный вечер опускается…»
Прохладный вечер опускается,Хоть объявляй курортной зоной,Поток людей всё уплотняется,Уже идут сплошной колонной.На Кертнерштрассе и на ГрабенеСолисты, трио и дуэты…Что занесло вас, накрахмаленных,В столицу вечной оперетты?Из Мерзляковки и из Гнесинки…И не в Рязань, чтоб где-то рядом!Твоим, Россия, соплеменникамС Европой уживаться надо.Не подаянье в шапки просится,Не чаевые в звон гитары,А гонорары (так уж водится!)Летят в скрипичные футляры.02.09.2000 г., Вена
Венеция
«Венецианская волна без нот играет…»
Венецианская волна без нот играет,Вивальди музыка о прошлом вспоминает,Барокко в музыке, барокко в отношеньях:Сеньора, prego [1] , я прошу у Вас прощенья!Таких глубоких глаз не трогают морщины,В них утопаешь, как в мелодиях Пуччини,Романс лица и рук, взволнованность, сомненья –Всё просится на холст и в краски вдохновенья.Нас разделила вдруг моста крутая арка,Быть может, встретимся на площади Сан-Марко?Я Вам кричу вослед, как будто Провиденью,Но лишь толпа гудит в ответ без сожаленья.По узким улочкам каналов и музеев,Полузатопленных дворцов, как ротозеев,Прикрытых шторками витрин комичных масок,Венецианского стекла – созвездья красок,Бегу от пристани до пристани гондольной,И жизнь запуталась, как в сетке мяч футбольный.Вот Вздохов мост, за ним тюрьма – решёток ветви –Свободу здесь последний раз вдыхали жертвы.Оркестров множество на площади огромной,Одни смолкают, им другие вторят томно,Аккорды музыки мелодий бесконечныхЗвучат вне времени, застыли в нотах вечных.И от Бетховена до Гершвина и Листа,От полонеза до модерных ритмов твиста,В импровизациях блестящих виртуозовСан-Марко музыкой живёт, в нём дышат розы.Они у всех в руках – мелодии приветы,И Коломбине Арлекин поёт куплеты,Ну а плутовка не торопится с ответом,И фонари уже горят пурпурным светом,И ночь с прохладою внезапно наступает,И шанс найти мне Вас в толпе ослабевает.Я Вас прошу скорей забыть про прелесть сказкиИ показать мне хоть на миг лицо без маски.2001 г.
1
Prego (итал.) – пожалуйста.
Лондон
Пушкин в Лондоне
Но Лондон звал твоё внимание. Твой взорС волнением обегал тот каменный забор,И ты уже входил в другое государство,Желая получить английское гражданство.О, этот сладкий миг! Ты долго ждал его,Не видя Англии, не зная ничего,Ты так её любил с дождями в непогоду,Привязываясь к ней всё больше год от года.Футбол английский и английский чай,Да и о Байроне ты слышал невзначай.Но зрелого тебя Шекспир пленил –Ты плакал в крик, а чёрный всё душил,Ломая позвонки наивной Дездемоны,Поправ супружества извечные законы.Ты торопился побывать в Гайд-Парке,Чтоб с Марксом дёрнуть по неполной чарке,И Энгельса, поймавши за нательный крест,Заставить вновь писать проклятый «Манифест».Шотландских юбок не носил с дизайном «каро»,А в родословной имена Абрам и СараСо смолью эфиопскою кудрeйВели на мысль: «Да ты и впрямь еврей».Но Бенкендорф копал петровские архивы,И докопавшись до древнейшей Хивы,Не смог найти надёжный компромат,О чём ушёл доклад немедля в Скотленд-Ярд.Кто кофе пил, а кто цедил цикорий,И электрон, лишившись траекторий,Достигнул пятой скромной запятой.Все долго ждали немцев на постой.Туманы низко над Европой плыли,И крематории людьми топили.И в общей суматохе бурных летНе брали псы поэта лёгкий след.Отравлен воздух пеплом жжённой плоти,И кровь, и страх в мозги опять колотят.Под подозреньем каждый скрип и дом,Не дремлет больше ушлый управдом,Не спят лифтёры, дворники, консьержки,В пайках урезаны талоны на орешки.И только семечки проклятые грызутИ в донесеньях нaверх нагло врут.А Пушкин жив по-прежнему в томах и строчках,И вовсе не намерен ставить точки.Хоть пуля всю брюшину порвала,Жизнь не закончилась – она к себе звала.И вместе с ней он жил, и ею он дышал,Он мучился, любил, скитался и страдал.И, наконец, по матери родня, большой приятель,Кентерберийского собора настоятельПомог ему и визу схлопотал:Так через двести лет он в Англию попал.2008 г.
Стадион «Уэмбли»
Упёрся самолёт колёсами в бетон,И вот он – Лондон. Здесь опять дождливо.Через кишку-туннель выходишь на перрон,Шагаешь без зонта привычно торопливо.Что Лондон без зонта? Как замок без воротОткрыт ветрам, дождям – погода не для гребли.И если солнце в тучах вдруг окно пробьёт,То только, чтоб попасть на стадион «Уэмбли».Сегодня здесь игра, сегодня здесь футбол,Под мощный рёв трибун уже дрожит фундамент.Так бурно отзывается на голХолодный чопорный британский темперамент.Накал страстей и этот шум трибунРождают музыку и чудеса движенья.Семи не хватит нот, чтоб звуки нежных струнСумели повторить такое исполненье.Какие увертюры здесь звучат всегда!Какие «pa de deux» солисты исполняют!Адажио с мячом в полёте без трудаС искусством цирковым в азарте совмещают.На поле свой Нуриев, Павлова своя,От чёрного Пеле до светлого Стрельцова:То румбу, то трепак, как дружная семья,Ногами наций отбивают образцово.Для англичан футбол – по-своему балет.С сигарой длинной не проскочишь в Ковент-Гарден.Пусть пиво и бекон упрятаны в пакет –Ты будешь всё равно там слишком «авангарден».А здесь, в «Уэмбли», зал в сто тысяч мест,Репертуар не мал, всегда одни премьеры,И сцена меж трибун попала под арестПоклонников страстей непримиримой веры.Наполнен стадион, все с нетерпеньем ждут.Выходит рефери (не втиснешь в смокинг летом).Он дирижёр в трусах, за ним рысцой бегутСолисты и состав всего кордебалета.В руках у рефери из кожи реквизит –Как любят все его, но норовят ударить –Простой и круглый мяч летит или лежит,Готовый сам страдать, чтобы других забавить.Публичный мазохизм: стараются в лицоМячу ногой заехать в бутсах, не в пуантах,И в то же время, как любимой письмецо,Собой укрыть спешат с отвагой дуэлянтов.А рефери – не поп-расстрига, не монах,Что со свистком неведомых чертей гоняет;Его короткий свист, как дирижёрский взмах,И всё на поле и трибунах замирает.Таким остался в памяти моейТот «Уэмбли» стадион в разгар футбольной драмы.И я, как в юности, в компании друзейНа Нижней Масловке, а, значит,
на «Динамо».2012 г.
Нью-Йорк
«Нью-Йорк… Какая утра нежность…»
Нью-Йорк… Какая утра нежность,Бульваров, авеню безбрежность,Фонтанов звонкая капельИ соловья спросонья трель.Здесь по деревьям белки скачут,Утята на прудах судачат,И с океана свежий бризРосу роняет на карниз.Причудливость любых фантазий,Религий – рой многообразий.Нью-Джерси это иль Бродвей –Ты здесь не негр и не еврей,Ты не мулат, не мексиканец –Ты просто здесь американец.Не выделяется никто:В чалме, кроссовках иль манто.Здесь всё громадно, всё – размах,Бескрайность побеждает страхИ притупляет боль и чувстваНепревзойденностью искусства –Искусства жить, творить, блистать,Искусства под знамёна встатьКапитализма и прогресса,Предпринимательского стресса.Лифты снуют по небоскрёбам,Портье склоняются к особам,Скрываясь в зеркалах дверейПод глянцем собственных ливрей.Звучит признательность в приветах,А чаевые – не конфеты,И не желание урвать,Ведь с них нельзя налоги брать.Но старый теоретик МарксМечтал об обществе для массИ поголовно общем счастье,Ну, скажем, с самого зачатья.Он думал, знал и предрекал,Когда с кухаркой сладко спал,Не по законам раввината,О роли пролетариата.Известно, что труд стоит денег,Не важно, центов иль копеек,А Маркс, возможно, смел шутить,Желая деньги отменитьИ всё свалить на богатеев,Экспроприаторов – злодеев.Рождён ты, скажем, от доярки –Тебе готово место в банке.Гуляй, мочись, мочи других,Но не подумай, что Маркс – псих.Зятья и дочки уверяли:За ним не знали аномалий.Но если ты хозяин лавки,Всю жизнь протопал у прилавка,Сыры кромсая с колбасой,Обильно смоченных слезой –Слезой трудов, обид, лишений,Клиентов грубых поношений,И для семьи на склоне летСливной обстроил туалет(Сугубо личный и с биде),Не предвкушая о беде,Согласно Маркса толкований –Не дремлет ушлый пролетарий.Мечты слезами не унять,Тебя придётся уплотнять,И унитаз твой персональныйВдруг превратился в коммунальный,В биде засолят огурцы –«Трудмассам» не нужны дворцы.А зеркал бронзовые рамыЗаменят «Манифест» с «Программой».С кем жить: с врачом, иль белошвейкой? –Решает только партячейка.Откуда рой таких идей,Где почерпнул их чародей:То ль в древних пантеонах Рима,Иль у стены Иерусалима,Внимал ли виршам Ватикана,Или премудростям Корана?В читальнях Бонна и БерлинаПри свете лампы с керосиномНочь напролёт под шум дождяСклонялась голова вождяВсемирного пролетариатаС лицом простого адвокатаК работам энциклопедистов,Историков, экономистов.И с терпеливостью ХристовойОн перекраивал основыМировоззрения людей.Отшельник мудрый иль злодей…В материю, лишаясь страха,Поверил он; от ФейербахаСобытий ход ввести в законБыл мудрый Гегель привлечён.А дети Маркса – все девчонки,И не хватает на пелёнки,Друг Энгельс часто выручалИ кредиторов ублажал.Плывут над континентом стоны –Свои внедряет Маркс законы,И от предчувствия баталийВставные зубы скрежетали.«Отжил капитализм свой век!На баррикады, человек!» –Тряс бородою в пене бреднейО стадии его последней.Писал с усердьем «Капитал»,Прудона раскритиковал,Ценил парижских коммунаровДля разжигания пожаров.А где-то там, в России дальней,Другой и тоже гениальныйПродолжил путь борьбы, свободыИ, не смотря на все невзгоды,Аресты, ссылки и гоненья,Поставлен не был на колени.В петле он брата потерялИ отомстить всем возмечтал.И в этой мести лютой, страстной,Сплотил авантюристов в касту…Купе вагона, броневик…А в остальном солдатский штык,Добив законы и культуру,Заложит камни диктатуры,И пролетарский произволЗабьёт России в душу кол.Пойдут этапы до Сибири,И даже в собственной квартире,Забыв про качку, броневик,Теряющий свой стыд, старик,Листы расстрелянных сверяя,От злых болезней иссыхая,Толкал Инессу на аборт,Надежде не давал развод.Россию зная понаслышке,Он экономику по книжкеСтратега Маркса изучал,Статистику подтасовал,Лукаво над пером сопел –И получил то, что хотел:Вместо убогих деклараций –Взрыв авантюрных ситуаций.«Засучим рукава! За дело!»Семь десятилетий пролетело:Себя объели до костей,Стыдимся собственных детей,Пред заграницей шапку ломимИ ничего не производим.Казна пуста, огромный долг –Отдали души под залог.За годы долгие страданийНикто не ищет оправданий,Никто прощения не просил –Быть может, не осталось сил:Приходится не спать, сквозь дрёмуЖдать понятых, и управдома,И типов в кожаных пальто.На суд из них явился кто?Пусты скамейки подсудимых,И стёрлись образы любимых,Забитых, загнанных в стада,И не вернуть их никогда.А извиненья и награды?Им больше ничего не надо!Им ничего, а нам – так мало,И я смотрю на мир устало.И лифт взлетает в небоскрёб,Как гвоздь железный входит в гробПохоронить воспоминанья,Сомненья, муки и страданья,И тень свою в остатках светаУвидеть в зеркале паркета.И как я рад, что где-то рядомНеобозримою громадойПередо мною за окномНью-Йорк прощается со сном:Машины чистят мостовые,На перекрёстках постовыеВмиг зажигают светофор,Путь открывая на простор.Бомжи шевелятся в коробках,Утята входят в воду робко,Фонтанов свежая капельПо веткам прыгает, как шмель.И, несмотря на вой пророков,Не сбылся ни один из сроков:Капитализм ещё сильнейВ «последней стадии» своей.И этой «стадией последней»Довольны бомж, ночлег в соседнийПодъезд проворно поменяв,Портье, галантно мзду приняв,Врач, ухмыляясь гонорару,Швея, костюм прогладив паром.А бакалейщик, как везде,Жене своей купил биде.2011 г.
Времена года
«Зелёные ветки и красная ягода…»
Зелёные ветки и красная ягода…Как много было в тебе не разгадано,Как много ещё рассказать ты хотела,Да вот так случилось, что не успела.А мне всё казалось, что жить будем вечно,И дни друг за другом, спеша в бесконечность,Всё будут бежать, календарь обрывая,И мы вместе с ними, усталость не зная.Но вот листья осени вновь пожелтели,Забылись весны соловьиные трели,И снег декабря вдруг какой-то не белый,Ему не лежится на ветках у елей.И лето упряталось в темень «tresor» – ов,И грома раскаты, как выстрел «Авроры»:Сгибаться приходится, чтоб не заделоПод тяжестью жизни, надо умело.Сгибаться приходится, даже охотиться!И целям бегущим не поздоровится:На мушку берутся доходы и званияИ в этой стрельбе никому оправданияНет и не будет, а ты угасаешьИ в безразличье своём оставляешьМир эпидемий, обманов и пыток –Всё меньше сегодня в нём светлых улыбокИ детского крика. Нет слов покаяний,И тянутся руки просить подаяний.А, может, не милости? Может, оглобли?Напрасно возникшие стоны и воплиНад миром плывут к правосудью взывая,Но ты нас покинешь. Простив? Я не знаю.Июль 2020 г.
Зима
«Я по лыжне за тобою умчался…»
Я по лыжне за тобою умчался,Мимо летели деревья, кусты.Я, охмелев от тебя, потерялсяВ снежном пространстве лесной красоты.Тебя то укроют лесные пригорки,То вырвет из глаз неизвестный овраг.А я тебе что-то кричал вдогонку,И эхо летело, как бумеранг.Сердце стучалось неровно и частоОт быстрого бега и от тебя.Симфония силы, зимы и азартаЗвучала в лесу, словно в храме мольба.Застыли в молчании стройные ели –Им зимняя музыка тоже слышна.И очень приятно, что злые метелиРешили притихнуть в объятиях сна.И ветер не хочет казаться невежливым –Он стих, и порывы его не нужны…И нам обоим по-детски веселоОт зимнего солнца и первой лыжни.1962 г.
