Догоню. Влюблю. Женюсь

Ульяна Романова

Вздохнула и тоскливо предложила:

– Пойдемте, посажу вас на автобус, он как раз возле поликлиники нужной останавливается.

– Я того врача душу топтал, не надо мне врач, сам без врача справлюсь. Машина за углом.

– Надо-надо, вам очень нужен врач, просто необходим, – заверила меня чертовка. – Вставайте, Барсов, вы нам тут всем не улыбаетесь в роли местного сумасшедшего, без вас народу хватает. Вставайте, говорю. Боже, вас что, контузило?

Она подхватила меня под руки и потянула на себя. Пришлось

вставать.

– Давайте, до остановки три минуты пешком.

Я медленно поплелся за ней, но далеко не ушел. Пес Гром обежал меня, вставая посередь дороги ко мне спиной, и хитро на меня поглядывал из-за плеча.

Я попытался его обойти, но пес снова перегородил мне дорогу.

– Он что-то от меня хочет? – уточнил я у Лукерьи, глазки которой насмешливо сверкали.

– Алабаи, они по природе своей пастухи, – махнула она ручкой, – стада охраняют, не позволяют скоту сбегать.

– Я не понял: он меня барашкой своим назначил?

Глаза мои, кажется, впервые за долгое время встретились на переносице и не собирались возвращаться в привычное им положение.

– Как знать, – прыснула она.

– Я, по-твоему, на барана похож?

Она вздохнула, залезла в сумочку и выудила из нее конфетку. Бросила в меня и посоветовала:

– Дайте ему взятку. Или по-вашему, строительному, правильней слово «откат» использовать?

– И так и так можно, смотря с кем договариваешься, – величественно кивнул я. – Мохнатый, держи.

Пес одним движением слизал конфету с моей ладони и, довольный, убежал куда-то, а я топал за напряженной Лукерьей, которая что-то рассматривала на экране мобильного.

Мы подошли к обычной древней остановке без крыши и встали в тени. Я на всякий случай залез в карман, нащупал портмоне и мобильный.

– Я у ушибленных не ворую, – лучисто улыбнулась она.

– А у не ушибленных воровать нормально, да? – приподнял я бровь.

– Воровать вообще плохо, – она шкодливо захлопала ресничками.

– Но иногда можно, да? – заинтересовался я. – Кто научил? Григорий Иванович, да? Чувствуется рука мастера.

– Вы…

Я с удовольствием наблюдал, как удивленно вытягивалось ее личико.

– Я честный бизнесмен Барсов, – улыбнулся я.

– Честный? Вы? Да вы мошенник, вор и аферист! И знаете что? Я ни капли не раскаиваюсь, что вас обчистила, ясно? – завелась чертовка.

– Я тебя лично чем-то обидел? – в лоб спросил я.

– Знаете что? Идите вы… в печку! Или в полицию меня сдайте, или оставьте в покое.

– Ладно, – согласился я, – оставлю. Но готов спорить на желание, что скоро ты сама ко мне придешь.

– Только в ваших мечтах, Барсов!

– Проверим? – азартно предложил я, делая шаг к ней.

Приблизился вплотную и навис сверху. Она задиристо задрала голову и смешно засопела, хмуря бровки.

– Никогда я к вам сама не приду. Вот, кстати, ваш

автобус. Выходить через три остановки!

Последние слова она кричала, убегая обратно в сторону дома. Снова сбежала, чертовка.

Я опустил голову и, весело насвистывая мелодию под нос, сел в душный автобус, глядя в окно.

А через три остановки покорно вышел и весело засмеялся. Лукерья отправила меня прямо к зданию, где в одном крыле находился венерологический диспансер, а в другом – отделение психиатрии имени кого-то там.

Сел на лавку, достал мобильный и хотел было позвонить Ринату, но он меня опередил:

– Как дела, Эмиль Багратович?

– Машину мне пришли.

– Куда?

– К психушке, – спокойно ответил я.

– Стесняюсь спросить, как ты там оказался, – хрюкнули в трубке.

– Чертовка отправила, – развеселился я, распрямляя плечи.

– Я, кстати, по этому поводу и звоню. Короче, шеф, я выяснил: ты ее дома лишил. Десять лет назад, помнишь?

– Что? – напрягся я.

– Технически, конечно, не ты, но…

– Японский летчик, – выругался я, – машину мне, быстро.

Глава 6

Эмиль.

– Вечер в чум, – пропел Ринат, бочком входя в кабинет.

Я отложил бумаги и глянул на племянника так, что он сразу понял: мне не до шуток.

– Просто десять лет назад у тебя меня не было в помощниках, – вздохнул Ринат, – я тогда пешком под стол ходил. Хотя нет, не пешком, но на четвереньках еще мог заползти.

– Напомни мне, во сколько лет ты домой приперся на четвереньках, когда впервые напился?

Ринатик почесал подбородок и сделал вид, что усиленно вспоминает. Плюнул на это дело, упал на стул и тоскливо вздохнул.

– Десять семей! – рявкнул я, подхватывая папку со стола.

– Эмиль Багратович, выдохни, а то штаны дымятся. Не твой же косяк, Страхов вообще тогда страх потерял, а ты в деле бизнеса не сильно опытный был, к тому же друг детства, не подкопаться. Я бы вообще его кейс на юрфаке предложил разбирать как охрененную мошенническую строительную схему. По докам все чисто было, если бы я с этой стороны интересоваться не начал, то…

– На новом объекте, который мы начали строить на той неделе, квартиры не продали еще?

– Нет, пока в каталог не вносили, но, шеф…

– Подожди, – перебил я, – давай так: десять квартир бронируй для фирмы, не продавай. Всем тем, кто пострадал от нас, выдай сертификаты на жилье, бесплатно, понял? И никакой прессы.

– Шеф, я…

– Как мы это упустили?

– Когда над головой срок маячит, можно забыть и свое имя. Да и жильцам тогда несладко было, подозреваю, что Страхов тогда запугал всех. У него же связи были и в прокуратуре, и наверху. Кстати, как ты его сместил-то?