Договор на сто дней
Шрифт:
По крайней мере, для меня.
Лукас открыл рот, хотел было что-то ответить, но передумал.
– Ладно. Как знаешь, зануда.
Мы молча сидели несколько минут. Я все так же пялилась в окно и начала скучать. Лукас тоже.
– Включи какую-нибудь музыку в телефоне, я не взял свой плеер.
– У меня нет музыки, – соврала я.
Телефон мой был простым и старым, памяти в нем мало, поэтому были только любимые мамины песни, которые напоминали мне о ней. Обычно я слушала их, когда особенно по ней
– Ну не в тишине же сидеть!
Я молчала, не желая уступать.
– Почему ты всегда такая упрямая, Лилли?! Либо включай музыку, либо пой сама. Выбирай! Не то я запихаю тебя в джакузи прямо в одежде и буду слушать твои крики! – пригрозил мне Лукас.
Поверив ему на слово, я покорно вытащила телефон из кармана пиджака. Поставила первую песню, и мой мучитель вновь откинул голову на бортик ванны, закрывая глаза. Слегка поникнув, я смотрела на свои болтающиеся ноги, стараясь не вслушиваться в слова песни, чтобы не начать грустить.
Прошло минут пятнадцать. Казалось, Лукас уснул, потому что никак не шевелился. И тут зазвучала песня, под которую я часто плакала:
«Ты ушла, и все изменилось. Как мне жить без тебя?».
Эти строчки заставили сердце сжаться в груди.
«Все напоминает о тебе, куда бы я не посмотрел».
Я закрыла глаза, видя образ матери. Невольно вспомнила, как она лежала на больничной койке худая и безжизненная. Она всегда старалась улыбаться, хотя в ее глазах виднелась боль. Ком подступил к горлу.
«Как мне жить дальше, если мое сердце разбито?».
Я почувствовала, как слеза скатилась по щеке, а губы предательски задрожали.
С каждой строчкой песни мне будто резали ножом по сердцу. Если бы только мама была жива… Тогда мне не пришлось бы сейчас торчать здесь. Моя жизнь была бы счастливой и беззаботной, как раньше. Как же я скучала по матери.
Потеряв контроль над эмоциями, я всхлипнула, закрывая лицо руками. Спустя мгновение услышала плеск воды, и Лукас тут же оказался рядом. Я почувствовала его мокрые ладони на своих запястьях.
– Что случилось, Лилли? – он пытался убрать руки от моего лица.
Открыв глаза, увидела, что Лукас присел на одно колено рядом со мной. Впервые видела у него такое испуганное лицо.
– Я тебя обидел?
Я молча покачала головой. Наверное, он подумал, что я плачу из-за него.
– Успокойся, не плачь, – он вытер слезы с моей щеки.
Осознав, что он видит мою слабость, я смутилась и вновь спрятала лицо за ладонями, пытаясь прийти в себя. Вскоре музыка на моем телефоне смолкла. Лукас накинул халат и стоял напротив меня, протягивая стакан с лимонадом.
– Выпей.
Я сделала несколько маленьких глотков. Во рту все слиплось, но я почувствовала себя чуточку легче. Лукас обхватил мое лицо ладонями, большими пальцами утирая влагу. Я робко замерла, глядя ему в глаза.
– Почему ты плакала, Лилли? – тихо спросил он.
Я
– Ты расстроилась из-за меня?
– Нет, – дрожащим голосом ответила я.
– Извини, если напугал. Я перешел черту, – в его карих глазах виднелось раскаяние.
– Это не из-за тебя. Просто…скучаю по дому, – отчасти это было правдой.
– Хочешь побыть одна?
Я пожала плечами. Если останусь одна, то наверняка снова расплачусь.
– Пойдем обратно в комнату, – Лукас приобнял меня, помогая слезть с подоконника.
Оказавшись в спальне, он подошел к шкафу. Я поняла, что он хочет одеться, и тактично отвернулась, отойдя к большому окну. Осеннее солнце светило в лицо, и я прикрыла глаза, приводя мысли в порядок.
– Хочешь мороженое? – услышала за спиной и обернулась.
Лукас стоял в трех метрах от меня в белой футболке и серых спортивных штанах.
– В детстве, когда я плакал, мама всегда успокаивала меня мороженым, – неловко сказал он.
А моя мама меня просто обнимала.
– Ни разу не видела твою маму.
– Родители вечно заняты, – пожал плечами Лукас. Мне показалось, я расслышала нотку грусти в его голосе.
– Вы всегда жили в этом доме?
– С чего вдруг тебя интересует моя жизнь? – спросил он, подходя ближе.
Его вопрос заставил меня задуматься. Раньше я никогда ни о чем не спрашивала Лукаса, тем более о его семье, потому что мне было все равно. Теперь, когда он увидел меня уязвленную, мне хотелось взамен больше узнать о его жизни, найти слабости.
– С того, что я провожу в твоем доме пять дней в неделю.
– Иди умойся, – сказал он, так и не ответив на мой вопрос. – У тебя все лицо опухло и покраснело.
Я послушно отправилась в ванную комнату. Посмотрев в зеркало, обнаружила, что тушь размазалась в ужасные черные разводы. Самообладанию Лукаса можно позавидовать, он даже ни разу не пошутил про мой внешний вид. Я умыла лицо прохладной водой, приводя себя в порядок. Волосы тоже растрепались, и я, взяв идеально чистую расческу, словно ее чистят каждый день, провела ей по своим волосам. Возможно, это было наглостью с моей стороны, но мне не хотелось возвращаться обратно и искать расческу в рюкзаке.
Вернувшись в спальню, я увидела Лукаса, сидящим на диване. Подойдя ближе, заметила большой поднос на столике с несколькими банками мороженого. Рядом стояла тарелочка фруктов.
– Налетай, – сказал Лукас, беря банку шоколадного мороженого.
Я села на диван рядом с ним, подогнув одну ногу под себя, и взяла маленькую ложечку, наверняка серебряную. На подносе были ванильное, фисташковое и клубничное мороженое. Я повернулась к Лукасу, закусив губу.
– Что? – спросил он, вынимая ложку изо рта.