Договор с дьяволом
Шрифт:
– Спасибо, – поблагодарил он. Секунду он стоял в нерешительности, затем передал ей письмо, которое написал в гостинице.
– Если я не вернусь через две недели, свяжитесь с этим господином. Он позаботится о девочке.
– Да поможет вам бог, – произнесла миссис Калворти, беря письмо.
– Я надеюсь на это, – с чувством произнес он, не столько ради себя, сколько ради Сары Энн и человека по имени Кейн О'Брайен.
* * *
На рассвете Ники немного передохнула. Утолив голод, она почти всю ночь скакала галопом, так как хотела как можно быстрее
Сейчас она знала, где находится. Карта ей больше не нужна. Она достала ее из кармана, сожгла и выбросила обрывки, решив, что они никому уже не смогут помочь.
Если Кейн найдет их, то поймет, что она никогда ему не доверяла. Но мысль об этом не принесла ей облегчения.
…Шесть часов спустя после того, как он нашел остатки костра Ники и ее ужина, Кейн обнаружил место, где она отдыхала, возможно, даже спала. Очертания ее тела отчетливо виднелись на земле. Еще он нашел нечто, напоминающее сожженную карту, по которой, видимо, можно было добраться до Логовища.
Итак, у нее с собой больше не было карты, и она не отдала ее ему.
Карта сгорела почти полностью – сохранился лишь небольшой фрагмент, изображавший окрестности Гудена. Интересно, оставила ли она обрывки карты, чтобы показать ему, что она у нее была, или же она не хотела, чтобы карта попала ему в руки, но так устала, что у нее не было сил убедиться, что карта сгорела полностью. В обоих случаях было очевидно, что она не доверяла ему. Странно и больно. Однако она была права.
Он потер лоб. Под бородой все лицо было покрыто потом. Она была ему больше не нужна. Сидя на месте ночлега Ники, ощущая запах ее тела, Кейн достал нож из сумки и с его помощью разрезал бороду на кусочки, поранившись при этом. Он почувствовал, как кровь заструилась по его щетине. Наконец-то он стал самим собой. К лучшему или худшему, но теперь он снова был Кейном О'Брайеном.
И Кейн О'Брайен устал ото лжи. Решив, что он больше не будет пешкой, он разработал собственный план. Сначала он должен разыскать Ники и рассказать ей всю правду. Затем он отправится в Логовище и, представ перед Натом Томпсоном, убедит его в необходимости немедленно отослать Ники и Робина. Он заставит Томпсона поверить в то, что вооруженный отряд уже в пути; этой угрозы должно хватить, чтобы заставить старика действовать.
И все это будет почти правдой. Кейн очень бы удивился, если бы Мастерс не предпринял никаких действий. И Дэй-ви… О нем он тоже подумал. Он помнит каждое слово из своего разговора с Мастерсом.
– Я хочу помилования для Дэйви даже в том случае, если меня убьют.
– Возможно, мне удастся убедить губернатора… если мы найдем ваше тело.
– Постараюсь умереть там, где вы сможете меня найти.
Итак, Мастерс что-нибудь предпримет, когда обнаружит его тело. Кейн спровоцирует Томпсона на убийство за предательство, чтобы другим было неповадно, и Кейн надеялся, что его тело будет выброшено за пределы Логовища, чтобы все – и, даст бог, Мастерс – видели его. Он еще точно не
Это последнее, что он может сделать для Дэйви, единственный выход, чтобы исправить зло, причиненное Ники. Это единственный путь, с помощью которого можно достичь обеих целей. И, черт побери, Мастерс был прав – лучше пуля, чем веревка.
22.
По расчетам Ники, до Логовища осталось всего несколько часов езды. Она надеялась, что ей станет легче, но этого не произошло.
Что ей делать? Что сказать дяде? Необходимо сказать ему по крайней мере часть правды – Кейн знал теперь слишком много о Логовище.
Горячий ветер мгновенно осушал ее слезы. Грязь и пот мешали ей ощущать свое тело. Она чувствовала лишь усталость, голод и горе.
Глубоко вздохнув, Ники остановилась, затем соскользнула с лошади: она с трудом держалась на ногах. С морды лошади хлопьями падала пена, ей необходим был отдых. Ники пришлось вылить всю воду из фляги в шляпу и таким образом напоить Молли.
Краткий отдых не помог девушке. Она не хотела и думать о том, чтобы отложить возвращение из-за того, что еще не решила, как ей быть дальше.
Кейн предал ее. Она не должна чувствовать к нему ничего, кроме ненависти. И она, конечно же, ненавидит его. Но куда деваться от воспоминаний о его нежности, поцелуях, пылких объятиях?..
Обман, сплошной обман. Если бы ей не было так больно. Если бы эта боль усиливала ее гнев, а не смягчала его.
Ники вела Молли под уздцы, пока не обнаружила невысокий холм, откуда можно было оглядеть окрестности. Она села на землю и посмотрела в небо, на легкие волнистые облака. Солнце ярко светило, и девушка с радостью приняла его тепло, потому что в ее душе царил могильный холод. Она растянулась на земле, и вскоре ее глаза закрылись.
Она проснулась с чувством необъяснимого ужаса. Ей не сразу удалось сообразить, где она находится, но, казалось, весь воздух был насыщен опасностью.
– Ники?
Голос Кейна. Нежный, призывный. Снова волны боли пронзили ее. Ему удалось догнать ее, несмотря на все ее меры предосторожности. Рыдания вырвались из ее груди. Возможно, она хотела, чтобы он нашел ее.
– Ники?
Она медленно открыла глаза. Он стоял рядом. Теперь он был без бороды, на щеках отросла щетина. Во взгляде читалась настороженность, веселье, когда-то сквозившее в них, казалось, ушло навсегда.
Ее сердце бешено забилось, и какое-то мгновение она просто не могла дышать. Она хотела ударить его, высказать ему все, что она о нем думает, убить его, но не могла даже пошевелиться.
На его щеке дернулся мускул, и шрам стал еще более заметен. Шрам дьявола. Печать Каина. Почему она не тянется за винтовкой, лежащей совсем рядом? Почему она оцепенела?
Он нагнулся, и его рука потянулась к ее лицу. Она вздрогнула, отпрянув, как раненое животное. Он отдернул руку.
– Ты слышала, как я разговаривал с Мастерсом, да? – наконец спросил он.