Договорились. Часть 2
Шрифт:
Игнатьева хохотнула.
– Почти, – глаза ее снова застыли, а пальцы стучали по стакану. – Я такой стервой была. Реально считала себя лучше всех. И все почему-то поддакивали моему самолюбию, – она помотала головой. – Ну, знаете, считалась самой красивой девочкой в школе, все хотели со мной дружить, и парень у меня был самый классный, и такая мы были идеальная пара. Типа.
Карина с удовольствием наблюдала, как Игнатьева сама над собой иронизировала сейчас. С горечью, но все же. Настена слушала с приоткрытым ртом. Сиран томно откинула голову на спинку, как царевна, и периодически охала в
– Конечно, я при всей своей крутости, как положено, булила одноклассников. Одну прям терпеть не могла. Самую чмошницу, ну, типа, – Игнатьева закатила глаза и глотнула. – И вот в десятом классе перед Новым годом она подкинула мне подарочек.
Девушка сделала еще два больших глотка, прополоскав рот.
– Не знаю, как, но она засняла меня в туалете. Буквально как я сру. А у меня тогда живот еще прихватило. В общем, смачное видео получилось.
Из Настены вырвался смешок, но она тут же прикрылась ладонью и запила смешинку алкоголем. Сиран резко подняла голову и уставилась крупными глазами на Игнатьеву. Карина ожидала нечто подобное и только хмыкнула.
– Разумеется, его увидела вся школа. Розовое стекло, сквозь которое на меня все смотрели, рассыпалось вдребезги. Оказалось, я сру не ромашками, и нет во мне ничего сакрального, – Игнатьева рассмеялась. – Спустили меня, в общем, с небес. Парень первым от меня отказался. Подружки следом. Следующие полгода школы были просто кринжовыми. Я даже вскрыла вены.
Настена искренне возмутилась:
– Да ладно? Из-за такой фигни?
– Ну, знаешь, я тогда потеряла целую жизнь, – Игнатьева вдавила подбородок, отчего он расслоился на тонкие складки.
– Это же глупо!
– Теперь я это понимаю! Психотерапевт мне целый год объяснял.
– Бедняжка, – произнесла ласково Сиран. – Это было жестоко с ее стороны.
– Сама заслужила, – выдохнула Игнатьева.
– Какая поучительная история, – Карина чокнулась с ее стаканом. – За нас, стерв.
Та выдавила саркастичный смешок, но выпила.
– Ты мне поэтому сразу не понравилась, – разоткровенничалась Игнатьева. – Когда ты Зайку так по-сучьи отшила, я увидела себя в тебе.
– Взаимно, – улыбнулась Карина, даже не подумав обидеться.
Настена с Сиран засмеялись.
– Я это вообще-то рассказала, чтобы подвести к тому, как мы с Гогой замутили, – в голосе Игнатьевой зазвенели мажорные нотки.
– Так, – собралась Карина, поняв, что рано расслабила уши, и сложила ноги одну на другую.
Из динамиков зазвучал французский под лиричную музыку. Карина весь текст не разобрала, но улавливала отдельные предложения. Певица радовалась новому дню или чему-то другому.
– Я ведь в начале первого курса все еще в депрессняке была. Меня только Гога из этого дерьма вытащил. Не суть, – продолжала Игнатьева. – Но решила сходить на первую вечеринку к Зайке. Психотерапевт говорила, что надо социализироваться обратно. А тут типа новые люди, новые возможности, все дела. Ну, я допилась до усрачки, разумеется. Ни о какой социализации и речи быть не могло. Наоборот, вела себя как животное просто.
– Я смотрю, у тебя проглядываются проблемы с алкоголем, – пошутила Карина.
– Надо обсудить это с психотерапевтом, – усмехнулась Игнатьева. – Ну, и
– Плохо ты на ошибках учишься, – заулыбалась Настена.
– Не без этого. В общем, Гога с Зайкой потащили меня в спальню на второй этаж, – она показала на открытую лестницу в середине огромного зала. – Пока несли, я блеванула у самой комнаты Зайки. А потом еще. И еще. Всю ночь меня рвало по-страшному.
Отвращение собеседниц выражалось по-разному. Настена кривила все лицо, показывая зубы. Сиран, наоборот, губы сжала, а лоб наморщила. Карина только приподняла одну бровь и стянула уголок рта вправо.
– Зайке пришлось мою блевотину убирать. А Гога сидел со мной всю ночь, тазик подставлял, следил за тем, чтобы я не захлебнулась собственной рвотой.
– Зайкин? Сам? – не верила Карина.
Игнатьева закивала.
– Прикинь! Он меня тогда ваще не знал. Просто телка какая-то приперлась, нажралась, еще и на халяву, и облевала весь дом, – девушка мотала головой и разводила руками, сама своим словам не верила. – Но он мне даже не сказал ничего потом. Только самочувствием интересовался. И Гога тоже. Всю ночь со мной возился.
Подруги закачали головами в стороны.
– Блин, Рит, а у тебя есть не «туалетные» истории? – предъявила Настена и хотела запить отвращение вином, но отложила стакан.
– Это наша физиология, что поделать? – пожала плечами Игнатьева.
– Какой Гога замечательный, – с умилением прогнусавила Сиран.
– Так еще на свидание после такого позвал! Он меня в таком состоянии там видел… Я бы себя, честно, послала нахуй сразу. И забанила во всех соцсетях, на всякий случай.
Все засмеялись.
Сиран поднялась с дивана и снова закружилась. В этот раз под общую музыку, в которой проскальзывали меланхоличные оттенки, хоть и перебивались электронными битами. Подол платья она отпустила, потому опять казалась плывущим по глади озера лебедем.
Игнатьева следила за ней некоторое время, а потом высказала:
– Я это все маме рассказала тоже, а она все равно на него фикает. Типа, не богат, не умен, не красив. И самое любимое – бесперспективен. А мне с ним реально хорошо. И что с этих богатых и умных красавчиков? Вон Трунов твой… – она кивнула на Карину. – В нем только мышцы красивые, а под ними все – бесформенное говно.
Карина расхохоталась искренне и даже выпила за эту емкую фразу. Настена с ней чокнулась. Сиран тоже посмеивалась, кружась быстрее под ускоряющийся темп песни.
– Ну, не все же такие, – посерьезнела Карина и посмотрела Игнатьевой в лицо. – Зайкин, например. Богат, умен… симпатичен. И не говно внутри.
– Вот именно! – вспыхнула та. – Че ты выпендриваешься?
Сиран резко остановилась и захихикала.
– Безнадежно, – вздохнула Настена и спесиво махнула рукой.
Карина хотела сорваться и улететь со свистом в небеса, где ей бы не докучали бесцеремонными вопросами о Зайкине, и самого Зайкина бы тоже не было, чтобы и возбуждение никогда не просыпалось. Там в вакууме чудилось холодное и бездушное спасение на фоне прекрасных звезд.